Богардион – исполин среди драконов. Древнее, чем первые людские сказания. Могущественнее, чем все людские короли, вместе взятые. Мудрее, чем все пророки прошлого. Прожорливее, чем сам огонь. И алчнее, чем весь род людской.
Он спал, свернувшись вокруг горы запасенного им за тысячелетия его правления на Земле золота, и сам был, словно гора. От его мерного дыхания по земле прокатывалась дрожь, а из ноздрей его вырывался пар, как из гейзеров. От жара томящегося внутри него пламени земля вокруг его груди и горла выгорела дотла и обуглилась. Вокруг него царила гробовая тишина, ибо никто и ничто не смело потревожить его сон. Ведь в ярости Богардион ужасен. Но и в милости щедр.
Он – царь и король, единоличный владелец и правитель всего живого и неживого, простирающегося на тысячи и сотни тысяч миль вокруг, он здесь закон и правосудие. И людские правители смеют казать свой нос из своих замков и пытаться наводить свои порядки и решать свои междоусобные дрязги, лишь когда Богардион спит, а до тех пор они лишь смеют выказывать ему почтение и смирение и одаривать дарами. Всех драконов Богардион подчинил своей воле, и ни один из них не смеет оспаривать его владычество или бросить ему вызов, и уж тем более залетать в его владения без его ведома и разрешения. Даже если он спит.
А спать Богардион может не одно столетие. Но чуток его сон, и никто не смеет даже близко подходить к его несметным богатствам, в попытках покуситься на них.
Но он не всегда был так силен.
Родился он из яйца, обычного, темно-зеленого и небольшого, как и все прочие драконы. Драконы по своей природе свирепы и очень прожорливы, особенно в детстве, когда им требуется очень быстро прибавлять в размерах, чтобы не быть убитыми межевыми рыцарями или сожранными своими собственными собратьями. На свое несчастье, вылупился он позже всех, и его старший брат Сократион успел пожрать всех его братьев и сестер и значительно превзойти Богардиона в размерах и силе.
Но, возможно, именно в этом и крылся секрет его дальнейшего восхождения.
Яйцо с ним лежало в прохладной и сырой низине под утесом у самого моря, в то время как прочие яйца находились на пляже в огромном драконьем гнезде на самом припеке. Поэтому, получая в достаточном количестве солнечного тепла и света, они все вылупились в срок, а Богардион запоздал, а, возможно, мать и вовсе решила, что в яйце с ним мертвый зародыш, и откатила его подальше от гнезда, или в процессе кладки оно соскользнуло с края гнезда и закатилось под утес, и она вовсе этого не заметила.
Богардион несколько недель сидел в своей низине под утесом, питаясь всем, что приносил ему прилив в его небольшую заводь, и медленно подрастал. Практически слившись с окружающей средой, как хамелеон, он наблюдал из своего укрытия за своим братом, которого мать постоянно подкармливала и уже учила выдыхать огонь, изучал его привычки и повадки, его пристрастия, и думал о том, как бы ему спастись и тайком незаметно сбежать из своего вынужденного заточения, невольником которого он стал с рождения.
В его укрытии ему становилось уже тесно, время поджимало. И вот одной темной безлунной ночью, скользя по самой земле, как змея, Богардион выполз из своего убежища и ушел в море. Извиваясь в воде, он плыл, практически не создавая плеска волн, и брат не услышал его.
Богардион не знал, что такое море, суша и небо, ведь всю свою сознательную жизнь он провел в своей пещере под утесом, а мать не имела возможности научить его. Но, как в первые минуты после своего рождения, он, учуяв запах смерти, донесшийся до него из гнезда его матери, инстинктивно почувствовал опасность и понял, что надо укрыться и наблюдать, так и сейчас он инстинктивно чувствовал, что надо уплывать подальше от этого места.
Богардион плыл всю ночь – это не доставляло ему особого труда. Поддавшись инстинктам, он пробовал задерживать дыхание и нырять. Темной ночью в глубокой воде видно плохо, но все его драконьи чувства как будто резко обострились, и с каждым разом он нырял все глубже и глубже и проводил под водой все больше и больше времени, и в предрассветные часы даже сумел поймать себе на завтрак несколько рыб.
Богардион плыл так несколько дней и ночей. Днем он наслаждался припекавшим ему спину солнышком, и шкура его становилась розовой. Ночью же он наслаждался морской прохладой, и шкура его приобретала металлический сине-зеленый оттенок. И на протяжении всего своего путешествия он наслаждался подводной охотой, успехи в которой только предавали ему сил.
И вот на рассвете очередного дня Богардион заметил на горизонте какой-то силуэт. Сфокусировавшись на нем и втянув ноздрями поглубже воздух, он понял, что это земля. Богардион решил, что его брата там уж точно нет, а значит там безопасно, и направился к берегу.
Достиг он его лишь через несколько часов. Но берег представлял собой каменистый утес, взобраться на который, на первый взгляд, не представлялось возможным. Но Богардион только изучал этот мир, и свои возможности в том числе, и для него не виделось преград – только возможности и новые открытия. И он без страха ринулся на каменистую стену, неприступной громадой возвышавшуюся из бурлящей и пенящейся у ее подножия воды. На ней ему впервые довелось опробовать всю силу своих мышц и крепость когтей. Врубаясь ими в камень, как скалолазы врубаются ледорубами в ледник, Богардион полез вверх по скале, а его атлетичные мышцы играли желваками под сверкающей на солнце шкурой.
На вершине утеса молодой дракон увидел залитое солнцем плато, поросшее густой зеленой сочной травой. В траве бродили какие-то существа, их было довольно много, большие и маленькие, и ели эту траву. Их запах, да, впрочем, как и множество других запахов, окутавших Богардиона, как только он достиг вершины, был ему незнаком. Но древний инстинкт, не засыпавший в драконе ни на минуту, и тут подсказал ему, что эти существа – такая же пища, как и рыба в море. Свое мастерство рыбной ловли Богардион за время своего путешествия отточил достаточно хорошо, но тут другое – тут суша, твердая земля.
Молодой Богардион не ощущал своих размеров относительно прочих предметов в окружающем мире, он не знал, велик он или мал. Все рыбы, которых он ловил в море, были, по меньшей мере, втрое меньше его. Среди же существ перед ним были и такие, которые превышали размеры Богардиона втрое. Он счел разумным не трогать их, а попробовать добыть себе кого-то поменьше, с себя размером. Таких там тоже было достаточно, хотя и толклись они среди крупных особей. Были и поменьше.
Рыбу ловить было относительно просто, ее не нужно было выслеживать, достаточно было просто резко атаковать ее сверху, когда она проплывает под тобой, ну или догнать не очень проворных особей. Другого способа Богардион пока не знал, и поэтому просто, вразвалочку, как ящерицы, быстро направился к стаду.
