Предисловие
Что заставило меня собирать знания, прежде чем сесть за стол переговоров со своими потомками? Вернее, кто? Высшие силы, управляющие космическими стихиями. Они вели меня по жизни, контролировали все мои шаги и помогали искать нужную информацию необходимую мне для работы, которую следовало выуживать из тонн прочитанных книг, выбирать, запоминать, сортировать, обрабатывать и хранить.
Что подтолкнуло меня взяться за книгу?
Стихи, от которых я сходил с ума, и порывался расстаться с жизнью!
Несколько лет я находился под гнётом высших сил и взалкал (взмолился, просил пощады) и стих «Фастомогония» отрезвил меня, развеял помутневшее сознание. Я понял своё предназначение: вразумить людей и построить Божье царство на Земле.
Но как выполнить сию невыполнимую работу?
Всевышний мне ответил: «А ты докажи людям, что умнее всех, и они, будут слушаться тебя!» Поняв его, я вывел просто правило: через время и расстояния, словом, управлять всем Миром.
Вот так, оказалось, всё легко и просто!
«Вначале было слово. Оно шло от Бога. И слово было Бог». Слово, как и Мир – вечно! Оно будет служить людям бесконечно! Всегда!
Да, меня не будет, Я, моя душа, улетит в другой Мир, наводить порядок там, но останутся мои письмена, вот по ним то, люди на Земле будут жить и Божий Мир творить.
Как работал над книгой.
Я и решил создать книгу, равной которой в этом Мире не было и не будет! Пройдут столетия, и люди, осознают кто здесь жил и всё, что он в своих книгах изложил – Истина!
Тогда, они начнут жить по законам, написанным в ней, вот и наступит Божье царство на Земле. Трудная. Архисложная задача, даже для Бога! Но он не один! На помощь ему, целая армия светлых душ идёт, и они помогут мне, столкнуть вниз дьявола! Книга далась мне нелегко, труднее, чем стихи. Если их строчил я автоматом, под напором высших сил, не контролируя себя (свою голову), то здесь вынужден включать мозги!
Мой «компьютер» гудел день и ночь, из хаоса всех знаний, хранимых в голове, требовалось выуживать по каждой теме нужные, и строить их по порядку, не упуская сути! Кропотливая работа, но без пота, хотя и он был, когда пыл сходил, или на подъёме духовных сил.
Книга выстраданная! Она измотала меня умственно и физически! Я работал над ней так же, как и люди, выполняющие нелюбимый ими рутинный, повседневный труд: обыденно, скучно, без горящих глаз и вдохновения – как свою обязанность!
Для этой работы, я построил в уединении, своими руками – дом, и бросив всё, зимовал в нём. Шесть зим, живя аскетом, я над книгой, без сна и отдыха, корпел, отказывал себе во всём, жил на 12 евро в месяц.
Все зимы, в течение которых над книгой работал, боролся с холодным, голодным / одиночеством и дьяволом! Шесть зим писал книгу, шесть зим приводил рукописи в порядок: уточнял, поправлял, дополнял слова и фразы менял, строил предложения так, чтобы было всё складно и понятно. Непростая работа!
Кто сможет из Вас, сто раз за ночь вставать и царапать свои мысли на клочках бумаги, а в пять утра, садиться за стол и работать до 14 часов дня?
Фактически, все годы, в течение которых создавалась книга, я спал урывками!
Для сравнения, еврейский Бог Иисус Христос, находился 40 дней в «пустыне» (жил без людей, в уединении), и взалкал (взмолился), а я прожил отшельником 12 зим и не отчаялся. Жить отшельником нелегко! Поверьте мне, нет ничего хуже одиночества! Второе сравнение: они свой букварь (Библию), писали полтора тысячелетия, а здесь человек накатал за шесть зим энциклопедию!
На клочках бумаги,
Напишу такое, жуть!
Полон я отваги,
Я могу весь Мир перевернуть.
Мне не надо рычага и палки,
Ручку мне и карандаш.
А людишки до того уж жалки,
Я возьму их всех на абордаж.
Они «умные» такие, иль дурные?
Всё едино, рядом ведь живём.
Хоть средь них, есть тоже боевые,
В битве с ними,
Мы мечи схлестнём.
И посмотрим, кто кого погубит?
Правда чья?
На чьей же стороне?
Виноватых всех мой меч порубит,
Как врагов рубили в старине.
Я поэт!
И Мир мне стал подвластен.
Я философ!
Знаю, что к чему.
До чего же шар Земной прекрасен,
А людей на нём я не пойму.
Для чего на Землю пришли люди,
Разнести в клочки?
Иль погубить её?
Шар земной не очень они любят.
Человек он ведь, зверьё, хамьё!
Первая зима оказалась самой трудной для меня, температура в доме опускалась до нуля, руки мёрзли, ноги тоже от холода дрожали, самого трясло, паста в ручке застывала, в животе урчало, а требовалось перекинуть на листы, в стройные ряды, то, что «накопал» за ночь. Прижавшись дрожащей спиной к щиту печки, согревая руками авторучку, строил фразы и, не выдержав холода, вылезал из-за стола, от озноба прыгал, как козёл, стуча зубами, дрыгая руками и ногами, а потом кружил вокруг голландки как обезьянка, разогрев кровь, опускал зад на табурет.
За печкой я оборудовал рабочее местечко, поставил на войлок обеденный стол (60 х 80), низ его обил фанерой (чтобы по ногам не дуло), а сверху бросил скатерть для тепла, вот такие, брат, дела! Маловато, тесновато, суть не в этом, главное работа, ребята!
Когда холод и голод, совсем донимали, терпеть было невмоготу, позволял себе выпить чашечку суррогатного кофе, заваривая его кипятком из китайского термоса, а если слишком голодным был, то с четвертушкой печеньки глотал. Если и это не помогало, на улицу греться выбегал, вокруг дома и времянки круги нарезал.
В моём, открытом всем ветрам, недостроенном доме гулял ветер, он выдувал
тепло в щелястые рамы, окно, стекло, оно улетучивалось сквозь потолок, стены и пол.
Врать не буду – сквозило отовсюду, и первые зимы приходилось спать одетым, под ватным одеялом, в положении эмбриона, до полночи согревая руки, ноги. Промучившись всю ночь, в 4 утра надо было вставать и браться за работу.
Для порядка, сделав зарядку, заправив постель и немного перекусив, в 5 утра садился за стол, мучиться, страдать над каждым словом, каждой фразой, дрожать, в прямом и переносном смыслах. Но вначале, после умывания, напяливал на себя вторые
спортивные штаны и свитер, а ноги в шерстяных носках пихал в чуни (вставки от резиновых сапог). Всё тряпьё на мне, старое, ветхое, латаное, новых вещей я не любил, с ранних лет в обносках ходил. Можно было одеться потеплее, ватные штаны, валенки и куртку, но в таком облачении, не втиснешь своё тело в узкое пространство, между группкой и столом (52 см), да и писать неудобно: стол маловат.
Поневоле приходилось мёрзнуть, как осенний лист дрожать. Как оказалось, я понял сразу: и холод, и голод стали моими лучшими помощниками в работе.
Не выдержав натиска холода, я вылезал из-за стола погреться, выпить глоток кофе и покружить по комнате, а черепушка продолжала работать в нужном направлении, и частенько получалось, что я писал не то и не так – ошибался! Приходилось по-другому строить фразы, излагать свои мысли на бумаге.
