– Офелия, если бы это был твой последний день на Земле и ты бы захотела одеться по случаю, то выбрала бы, вероятно, слишком короткое черное платье или забавную футболку с окариной из Зельды и надписью «Да будет дождь»?
Через секунду из моих часов O-Tech доносится мелодичный голос:
– Не могу представить своего последнего дня на Земле, так как не существую на Земле. К тому же у меня нет физического тела, которое требуется одевать.
Голос напоминает мне поверхность озера в безветренную погоду. Гладкий, чистый, безупречный. По контрасту с ним тихий скрип динамиков навевает мысль о том, будто их изготовили еще во времена динозавров.
Мой взгляд по привычке скользит к запястью, где на экране отображается окончание речи Офелии.
– Не особо ты и помогаешь, – приподняв бровь, объявляю я, а затем поднимаю перед собой оба варианта одежды. – Ладно, Офелия, я иду на свидание. Как думаешь, стоит принарядиться или одеться как обычно?
– Говорят, что если хочешь произвести хорошее впечатление, то нужно надеть свой лучший наряд, – отвечает мне размеренный голос.
Отбросив футболку на скомканное одеяло за спиной, я натягиваю черное платье через голову.
– Никто так не говорит, Офелия. Но спасибо.
– Всегда рада помочь. Надеюсь, ты прекрасно проведешь время на свидании.
Интонации ее голоса напоминают человеческие, но она не умеет говорить эмоционально. И от этого все ее добрые пожелания звучат… сухо.
Ухмыльнувшись, я смотрю на свое отражение и замечаю, что часы засветились в знак того, что она меня слушает.
– Офелия, почему у меня такое чувство, будто ты произнесла это с сарказмом?
Я одергиваю подол платья и делаю мысленную заметку: ни при каких обстоятельствах не садиться.
– Я не запрограммирована на сарказм. Но в мою память вшита коллекция шуток. Хотите послушать?
Фыркнув, я собираю волосы в высокий пучок. Мне удается сделать это только на третий раз, потому что они, судя по всему, так же упрямы, как и я.
– Ох, и каких же?
– Я знаю много шуток о безработных, но ни одна из них не работает.
Я качаю головой и, смеясь, склоняюсь к зеркалу, чтобы еще раз проверить свой макияж.
– Как человеку, у которого сейчас нет работы, мне она показалась немного оскорбительной.
– Ты ведь понимаешь, что разговариваешь с роботом? – доносится от двери голос сестры. Она просовывает голову в комнату и обводит взглядом разбросанную по комнате одежду. – Ого. Что здесь произошло?
– Динозавр вломился, – говорю я тоненьким голоском, каким всегда разговариваю с Мэй. – И Офелия не робот… она искусственный интеллект, персональный помощник. Ты что, рекламу не смотришь?
Я подхожу к двери и выталкиваю десятилетнюю сестру в коридор.
– И перестань заходить в мою комнату, когда двери закрыты. Я собираюсь.
Мэй хмурится. За последний год она сильно выросла – почти мне по плечи, но все равно еще выглядит как ребенок. Круглые щеки, большие глаза и невероятно чистая кожа. Практически черные волосы – пожалуй, единственное, что у нас осталось общего.
Ну и то, что в глубине души мы любим друг друга, хотя и перегибаем иногда палку, действуя друг другу на нервы.
Она упирается рукой в дверь, не позволяя мне ее закрыть.
– Куда это ты собралась? Возьмешь меня с собой?
– Не думаю, что мама согласится отпустить тебя со мной на выпускной, – теребя волосы, отвечаю я. – А если и отпустит… то тебя не возьму я.
Мэй продолжает удерживать дверь. Наверное, упрямство – еще одна наша общая черта.
Вопреки здравому смыслу я отступаю на несколько шагов и показываю на свое платье:
– Я нормально выгляжу?
Мэй оживляется, желая хоть как-то помочь мне. Она тихо хмыкает, словно обдумывает мой наряд, а затем кривит рот:
– Ты выглядишь так, будто собралась на похороны чудаковатой викторианской леди. Если ты действительно идешь на такие, то все великолепно.
Я поднимаю запястье, чтобы часы O-Tech оказались перед глазами сестры.
– Офелия, не могла бы ты отправить с телефона Мэй сообщение Картеру Брауну о том, что моя сестра тайно влюблена в него?
– Нет! – кричит Мэй и уносится в свою комнату, чтобы найти свой телефон.
– Простите, но я не могу отправлять сообщения с телефона другого пользователя, – отвечает Офелия.
– Я-то это знаю. А Мэй – нет. – Я бросаю еще один взгляд в зеркало, теребя горловину платья. – Кстати, Офелия, можешь составить плей-лист из тридцати моих любимых песен? Хочу включить его во время поездки.
– Конечно. Дать плей-листу какое-то название? – спрашивает искусственный интеллект.
Я на мгновение задумываюсь.
– Марш пингвинов-штурмовиков, – с улыбкой отвечаю я.
Мы с Финном придумываем нелепые названия для плей-листов с девятого класса. И сделать новый плей-лист сегодня, в день нашего первого свидания, – на мой взгляд, отличная идея. Вернее, первого раза, когда мы куда-то отправимся вместе помимо школы, после того как наконец признались, что нравимся друг другу.
Как только его лицо всплывает у меня в голове, меня охватывает нервозность.
Говорят, восемнадцать лет – это слишком мало, чтобы знать, что такое любовь. Вот только им в жизни не встречался никто вроде Финна. Такого, в кого ты влюбляешься с первого взгляда, затем становишься ему другом, а после и лучшим другом. Но влюбленность никуда не исчезла – просто переросла в нечто большее.
Я не говорю, что он любовь всей моей жизни, но сейчас мне трудно поверить, что я смогу к кому-то испытывать более сильные чувства, не причиняя непоправимого ущерба какому-нибудь своему жизненно важному органу. Мой желудок уже сжался в комок, а ведь мы еще даже не встретились.
Плевать, если кто-то посчитает меня мечтательницей… я не сомневаюсь, что сегодня моя привычная жизнь закончится. Потому что Финн любит меня, как и я его, а учитывая, что мы только оканчиваем школу, это сродни чуду. В кино подобное случается сплошь и рядом. Но в жизни-то всё по-другому. Какова вероятность, что вы полюбите человека, который к тому же будет вашим лучшим другом и при этом полюбит вас в ответ, и все это произойдет в шаге от перехода во взрослую жизнь? Микроскопическая.
