МИША ДУМОВ И ВАСЯ МИХАЙЛОВ ХОРОНЯТ СТАЛИНА
Миша Думов проснулся, сладко потянулся в кровати, перевернулся на другой бок и позвал сон обратно. Снилось море. Мятное блестящее море с сильным отливным течением. Он нырял в море с разбегу, рыбкой, прямо с пирса. Течение хватало и тащило от берега. Неведомая ужасная сила, во сто крат больше его самого, родителей, всех, кого он знал, завладела им полностью. Взяла в плен и играла с ним. И вдруг вышвырнула обратно на берег. Больше не нужен.
Живого моря Миша Думов никогда не видел, но мечтал о нем страстно. Мама говорила – учись хорошо, в Артек поедешь. И он старался.
Вылез из кровати и вышел в коридор. Тихо. Радио молчит. Обычно оно болтает без умолку. Бабушка плохо слышит.
Все на кухне. Сидят со странными лицами.
– Что случилось?
Ему никто не ответил. Только отец сказал:
– Садись завтракать.
Мама налила сладкий чай, положила бутерброды с маслом и сыром.
Позвонили в дверь. Вошла соседка, растерянная тетя Катя, преподавательница марксизма-ленинизма. Они с папой работают в одном институте.
– Митя, здравствуй! – Катя обняла папу и горячо зарыдала. – Я не знаю, как жить дальше, Митя! Ты знаешь, что Зинаида Петровна, как узнала… сразу умерла? Сердечный приступ. А «скорая» так и не приехала… Ты представляешь?
– Садись, Катя, я тебе чаю налью. – Папа проводил тетю Катю на кухню, и мама налила ей чаю.
– Я не могу есть, не могу пить! Спроси меня: что самое дорогое для тебя, Катя? Дочка, конечно! И вот скажи: отдай ее, и он воскреснет, – я бы согласилась!
– Катя, ну что ты говоришь… – Папа сжал губы, будто ему стало стыдно за тетю Катю.
Мама отвела глаза.
– Нет, ну правда, что теперь будет? Что теперь с нами со всеми будет?! Я, как только узнала, сразу поняла: история кончилась. Это и есть конец света, Митя… И я живу в этот момент! – Тетя Катя опять заплакала, ее плечи сотрясались и тянулись вверх к жалкому заплаканному лицу.
Миша поставил чашку с недопитым чаем на стол. И бросил вопросительный взгляд на маму. Он ничего не понимал. Мама стояла за спиной тети Кати и сделала знак промолчать. Он незаметно кивнул. Они с мамой хорошо понимают друг друга. Мама рассказывала ему про разведчиков и про молодогвардейцев, которые не выдавали секретов фашистам и стали героями. Про своего отца – репрессированного полковника – героя Красной армии не рассказывала, равняться на него не следовало. И Миша Думов учился молчать. Мишка-могила, гордилась им мать – никогда секреты не выдаст.
Он вышел с кухни и зашел к бабушке. Бабушка сидела на кровати.
– Бабуль, что случилось? Тетя Катя плачет на кухне…
Бабушка встала, подошла к шифоньеру. На дверце висел небольшой портрет великого вождя и учителя, товарища Сталина.
– Сталин умер, Мишка.
Бабуля сняла портрет с дверцы и убрала его в ящик стола.
Наконец дошло. Сталин умер! Любимый Иосиф Виссарионович, народное счастье, вождь и отец. Мишка вернулся на кухню. Тетя Катя уже не плакала, сидела молча, уставившись в одну точку. Мама отвернулась и смотрела в окно. Папа застыл неподвижно. На мальчика никто не обращал внимания.
Грудь Миши Думова наполнило тяжелое, не дающее вздохнуть чувство тревоги и обреченности. Он поспешил в школу. Учителя и дети ходили с тревожными испуганными лицами, комсомольцы собирались в отряды, тихо обсуждая что-то. Огромный портрет Иосифа Сталина в черной вуали стоял в вестибюле.
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru