Я устало вздохнула и повернула голову к окну. Снежинки вытанцовывали медленный танец под порывом ветра. Смотреть на них было куда приятнее, чем изображать заинтересованность в беседе с нудным парнем. Подставив ладонь под голову и уперев локоть в стол, я тяжело вздохнула. Собеседник, чье имя я уже поспешила забыть, битый час рассказывал мне про курсовую работу, над которой он трудился днями и ночами. Вставить мне слово он, разумеется, не давал, полагая, что у девушек априори не может быть интересных тем для разговора. Идиот, знал бы он, о чем порой разговаривают девушки под бокальчиком вина…
– Как жаль, но мне пора идти, – я театрально вздохнула. – Дел невпроворот.
– Дай угадаю, – чавкнул он и громко отхлебнул кофе. Как же бесит, – ноготочки, реснички…
– Ну что ты, – улыбнулась я, тщательно стараясь не закатить глаза, – дыхание маткой.
Быстрым движением сняв с вешалки зимнее пальто, я поблагодарила бариста за отличный кофе и пулей вылетела из кафе. Холодный ветер тут же ударил мне в лицо, а и без того белые волосы мгновенно покрылись снегом.
Натянув шарф и шапку, по дороге на автобусную остановку я трясущимися от холода руками достала телефон и заблокировала номер парня. С ним я уж точно больше видеться не собиралась, а объяснять почему, так тем более. Умный же, сам поймет.
Заскочив в нужный автобус, я постаралась найти хоть одно свободное место, но к этому времени его как обычно не было. Меня безжалостно прижали лицом к стеклу, лишая всякой возможности нормально дышать, а уж тем более двигаться. От кого-то позади меня жутко разило перегаром, отчего я всеми силами до конечной остановки сдерживала себя, чтобы не потерять сознание или не выругаться всеми благими матами на свете.
День выдался ужасным. Очередное свидание, на которые я начала ходить с восемнадцати лет, вновь не увенчалось успехом. Долги по учебе перед зимней сессией не давали покоя, а предостерегающее послание моей сумасшедшей семейки о моем будущем так тем более.
– Вот увидишь, останешься кошкой! – любила повторять моя мать.
Она вышла замуж в девятнадцать лет, в отличие от моей тети Дианы. Бедняжка не успела избавиться от родового проклятия и с наступлением двадцатипятилетия навсегда осталась в теле кошки. К счастью или нет, но максимальное количество проживаемых лет у нее остались человеческие. Сама тетушка, казалось, от этого не сильно расстраивалась. Как она сама рассказывала, ей нравилось приживаться к молодым одиноким мужчинам и наблюдать за ними, вытворяя все то, что в человеческом облике она вряд ли бы осмелилась делать. Я старалась даже не думать о том, что она имела в виду под этими словами.
– Извините, – окликнул меня кто-то и требовательно постучал по плечу.
Я тут же вырвалась из размышлений и бросила вопросительный взгляд на незнакомца. Повернуть голову я все еще не могла, меня слишком сильно придавила толпа.
– Вы наступили на мой шарф, – пояснил молодой мужчина и указал тонким пальцем изящной, словно у пианиста, ладони вниз, на мои ноги. – А мне уже выходить на следующей остановке…
– Ах, да, – опомнилась я, оторвав взгляд от его рук, – извините.
Я неуклюже попыталась убрать ноги от мягкого бордового шарфа, длиною во весь рост мужчины. Сам он был одет во все черное и единственное, что его выделяло среди массы мрачно разодетой толпы – шарф.
– А вы любите кошек? – спросила я прежде, чем успела сообразить, что говорю.
– Что? – только и успел недоуменно спросить мужчина, прежде чем автобус остановился и толпа ринулась выходить.
Я размышляла минуту, прежде чем выбраться из автобуса следом за привлекательным незнакомцем и так, чтобы не привлекать внимания, замедлила шаг и последовала за ним. К счастью, он не оборачивался и не шел сильно быстро, несмотря на усилившийся снегопад.
Я бросила взяла на наручные часы и подняла голову вверх. Темнело прямо на глазах. А значит, мне уже следовало вернуться домой, а не заниматься слежкой.
Молодому мужчине позвонили, и он тут же поспешил ответить на телефонный звонок, размеренным шагом идя по заснеженной улице в сторону девятиэтажных домов. Я ускорилась, пытаясь понять, с кем он говорит, но передо мной внезапно возникла дворовая собака, а следом за ней еще несколько псов.
– Не мешайте мне строить личную жизнь! – зашипела я на них, и они тут же загавкали в один голос.
Опасаясь, что из-за собак, учуявших во мне кошачий запах, я себя выдам, мне пришлось свернуть с пути и скрыться в ближайшем подъезде. Собаки последовали за мной с небывалой агрессией.
Раздался ненавистный звон моего телефона, напоминающий о том, что время быть человеком вышло.
– Черт! – выругалась я и, сбросив студенческую сумку, полезла на ближайшее дерево, подальше от преследовавших меня собак.
Не успела я добраться до верхушки, как тело мое начало все изламываться и чесаться от прорезающейся сквозь кожу шерсти. Миг, и я уже сидела на дереве в кошачьем обличие и недовольно мяукала, выжидая, пока родители приедут меня забрать. К счастью, технологии уже давно позволяли отследить, где я находилось.
Я сидела на паре со скучающим выражением лица и выискивала того, с кем еще можно было бы сходить на свидание. Сегодня мы занимались в потоке с другими группами, а значит, претендентов на роль снятия с меня родового проклятия было гораздо больше. Я скрестила руки на груди и, полностью пропуская мимо ушей лекции старого преподавателя, приступила анализировать собравшуюся толпу.
– Что я пропустила? – спросила подруга, вбежавшая в аудиторию с двумя стаканами кофе.
Один из них она вручила мне, а второй поставила рядом. Достав из сумки толстую тетрадь и ручку, Катя опустила взгляд на мою пустую тетрадь.
– Аня, ты же обещала, что ты все запишешь! – возмущенно зашипела подруга и недовольно надумала губы.
Она была безнадежным ботаником. Записывала каждое слово преподавателя, вела аккуратные конспекты, училась на отлично и по праву считалась лучшей ученицей в потоке.
– Все под контролем, – я указала пальцем на телефон. Диктофон записывал слова лектора с самого начала пары.
– Спасибо, – тут же облегченно выдохнула подруга и дружески толкнула меня в плечо. – Что за хмурый вид? Вчерашнее свидание не удалось?
– Не то слово, – тяжело вздохнула я и, поставив локоть на парту, оперлась щекой на ладонь. – Иногда мне кажется, что я обречена на кошачью жизнь.
Последние слова я прошептала еле слышно, чтобы не вызывать лишних подозрений. Подруга откинула за спину длинные черные волосы и придвинулась ко мне еще ближе.
– А может, надо искать «того самого» не среди студентов? – Катя взглядом указала на седого преподавателя.
– Он же старый! – возмутилась я.
– Любви все возрасты покорны, – подмигнула подруга с шутливой усмешкой.
