Что делает поэта известным и читаемым?
Хороший слог, ровными стопами по верлибру раскинутый? Богатство образов, кричащее контрастом экстравагантностей? Остросоциальность смыслов и мерное любование пейзажем?
Нет.
Поэта делает читаемым – история его пути.
Поэт Шестаков – экономист, предпринимательствующий в непростом историческом моменте. Выходец из семьи Беэр, которая глубокими корнями уходит в русскую культуру XIX века.
Семейное родство связывало Беэров с великим русским поэтом Жуковским, хозяйкой известного литературного салона в Москве – А. П. Елагиной, издателем «Белёвской вивлионики» Н. А. Елагиным, детской писательницей А. П. Зонтаг, философом-славянофилом И. В. Киреевским, его братом, собирателем русских народных песен П. В. Киреевским и многими другими. Благодаря соседству и приятельским отношениям с Тургеневыми, Бакуниными, Толстыми, естественным образом сформировалась уникальная среда, впитавшая в себя творческие таланты представителей передовой художественной мысли, став плодотворной почвой для культивации поэтических и литературных семейных традиций, которые до сих пор бережно передаются потомкам. «Мутная река мещанской поэзии очищается в своём течении», – писал В. Шкловский.
Современность требует двигаться вперед собственным уникальным путём, но при этом, держать и ориентироваться на высокую планку, установленную ушедшими. На одной семейной истории далеко не уехать, и не создать ничего Долгожданного Нового, вызывающего интерес.
В творчестве автора встречается симбиоз мягкой лирики с гнетущим остросоциальным протестом. Мощная подача которого, продиктована влиянием Маяковского. Самобытность и яркость образов находят отражение, как в ломаной структуре стиха, так и под стать классике. Прослеживается влияние культуры восточного стиха, и не прекращается поиск новых поэтических форм.
Я всегда хотел издать сборник стихов или написать книгу.
Любой честолюбивый творец, обязан желать быть изданным.
Стихи писались, копились, выкладывались на всеобщий суд, и наконец, переполнили ментальный барьер свободного плавания. Сборник назрел и принялся безжалостно отбирать достойный контент для рейса. Рабочим названием была «Сырость». Планировалось, что в него войдут только произведения 2005—2014 годов, которые в большинстве своём я не могу отнести к пантеону сколько-нибудь ярких и самобытных творений. Это, скорее, квинтэссенция заботливо и кропотливо аккумулированных стихотворений, написанных в период беззаботной юности и начала личностного созревания. Сборник не претендует на роль откровения, способного навсегда изменить сознание, а несёт своей целью лишь знакомство. На гениальность и массового читателя автор рассчитывает претендовать со вторым сборником.
Единой концепцией сборник не объединен, т.к. является хронологическим. Множество ранних работ не прошли коррекционный барьер, т.к. были сочтены художественно слабыми.
Примечание: произведения, помеченные словом remastered в оглавлении, подверглись коррекции в разной степени, непосредственно для включения в сборник.
Le styl c’est I’homme1.
Гениальные люди должны выражаться языком понятным для большинства, ясным и точным. Автор не претендует на гениальность, но берет на себя обязательство служить образцом яркого слога
Всякое знакомство начинается с приветствия. И от этого первого шага напрямую зависит, по какому пути будет развиваться знакомство и сможет ли оно стать чем-то иным. Крепкой ли дружбой, тяготящей ненавистью или страстной и единственной любовью…
Как быстро возможно понять человека до конца? Да и возможно ли это в принципе?
В одном характере может сочетаться столько противоречивых моментов, что можно потратить бесценные годы жизни, но так и не узнать, кто же шел с тобой рядом все это время.
Но это не значит, что пытаться не нужно.
Я проведу для Вас экскурсию по галерее собственных чувств, мыслей и переживаний, нашедших однажды творческий выход. Мысли, обретшие поэтическую форму, являлись только фундаментом грандиозного строения, которое с каждым новым творческим кирпичиком становилось монолитнее, и обретало понятную форму.
Представьте! Грандиозный поэтический долгосторой, возводимый целое десятилетие, покрыт матовой тканью, которой вот-вот будет сброшена, и обнажит перед истомившимся зрителем долгожданный итог.
Но не буду срывать ткань сразу. Немного приподняв, обнажится ненадежный кирпичный фундамент. Это мой первенец. Сырой, темный и по-доброму наивный поэтический альбом, спрятанный куда подальше. Авантюрная проба пера, нашедшая свое пристанище на самых верхних полках, где часто хранятся вещи, переставшие быть нужными, но все еще от чего-то дорогие.
Подобно робости при знакомстве, в глазах маленького меня уже разгоралась искра интереса, стремительно накатывающей эйфорией отдаваясь где-то глубоко, в самых потаённых уголках сознания. Так всегда происходит, когда впервые влюбляешься.
Любовь к рифме – это любовь безответная, не дающая и толики тепла в ответ. Это любовь зеркальная, полная эмоций, чувств и переживаний, которые в неконтролируемом порыве стремятся прорваться из тесных рамок сознания, выплеснуться, и найти свой покой на бумаге. Любовь эта, оказалась метафизическим конструктором. С набором кирпичиков и микросхемам, из которых я пытался соорудить нечто неординарное, наивно надеясь взойти в один пантеон славы с мастерами лирической рифмы.
Но эйфория кончилась, и под пробой пера необходимо было подвести черту, ставшую первым поэтическим альбомом, чтобы самокритично, но и трезво поразмыслить над количеством набитых шишек, полученных от езды по проселочной стропе стиха, полной извилин и ухабов ямбов и хореев.
Дорога эта, из интересного путешествия, полного великолепных пейзажей, приглашающего раскрыть всю гамму эмоций и чувств, постепенно начала превращаться в колоссальных стройку. Стройка, которая откроет новую черту в нашем знакомстве. Тогда этой чертой стала увлечённость, благодаря которой многие ночи сон лишь кротким гостем тревожил пылкое сознание, полное метаний и страстей. А юное сердце, еще не отягощенное злом от всепоглощающей несправедливости жизни, никак не могло смириться с тем, что процесс разложения социума необратим…
Второй поэтический альбом не получился сколько-нибудь целостным. Он подобно конвейеру производил стихотворные подшипники, преследуя в первую очень план производства, а не качество выходящей из-под пера продукции. Подшипников становилось все больше… Неогранённые чувства, перепачкавшие своей грязью большинство механизмов…
