1. Пролог
Пока не познаешь ада, рай не имеет ценности…
Пролог
– ЭЭЭЙЙЙ, ДИ-И-ЛА-АН! ВЫХОДИ, ТВОЮ МАТЬ! Тебе всё равно не спрятаться! Лично для тебя я приготовил что-то намного интереснее, чем смерть!
Этот голос пробирает до костей. Тягучий, хриплый, низкий, мерзкий... От этого голоса и от слов, им брошенных, чувства отчаяния и безысходности затапливают с новой силой. Но пока я не готов сдаваться и всё ещё рассчитываю унести ноги...
Мне не стоило вламываться в этот дом, уповая на лёгкую наживу. Не стоило тащить сюда парней и обещать им безопасность. Сейчас им определённо легче, чем мне, потому что они уже ничего не чувствуют. А я, истекая кровью, лежу за диваном в углу гостиной и слушаю этот мерзкий голос, который, кажется, приближается.
Найдёт ли меня этот тип? Ответ очевиден – найдёт!
– Эй, Дилан! Выходи, и мы поговорим, – настойчиво требует он. Потом, посмеиваясь, добавляет: – Ну или я буду говорить, а ты послушаешь.
Его шаги слышны в паре ярдов от дивана. Затаив дыхание, я до ломоты в пальцах сжимаю рукоятку биты. Рана в плече почти не беспокоит, она совершенно точно не смертельная. И этот тип отчего-то не собирается меня убивать. А я совершенно точно его убью... За парней, которые уже мертвы, и для того, чтобы спастись самому. И да, потом я отправлюсь к своему отцу, чтобы поквитаться ещё и с ним. Потому что всё происходящее – его вина, чёрт возьми. И он ответит!
Шаги замирают совсем близко, моё тело напрягается, и я готов броситься и атаковать, собрав последние силы. У него есть пушка, которой он воспользуется, скорее всего, но просто лежать здесь, за диваном, и уповать на судьбу – совершенно точно не про меня.
Шаги возобновляются и начинают отдаляться. Это мой шанс. Рывком поднимаюсь, перелетаю через спинку дивана и выбрасываю руку с битой вперёд. Она обрушивается на голову владельца этого дома. Но то ли голова его сделана из камня, то ли я так ослаб, но удар не даёт ровным счётом ничего. В то время как я вложил в него слишком много сил, которые тут же покидают меня. Плюс я потерял слишком много крови... Мешком падаю на персидский ковёр, который только выглядит мягко. Хочу подняться, но тяжёлый ботинок придавливает пробитое плечо.
Твою мать...
Ствол, направленный прямо в лицо, вызывает лишь чувство опустошённости. Страха нет. Я уже давно ничего не боюсь. В том числе и смерти. Но умирать всё равно не планирую.
– Боишься? – со смешком спрашивает противный голос.
Я качаю головой в отрицании.
– А зря! Потому что я не стану тебя убивать. Но скоро ты сам попросишь меня о смерти.
Потом он садится на корточки и прижимает ствол к ране на плече. Я подавляю порыв вскрикнуть. Он надавливает сильнее, и я утробно рычу.
– Ты вломился в мой дом, маленький выродок, – цедит он сквозь зубы, – но именно тебя я и ждал. Ты станешь моей игрушкой и моим оружием. Будешь делать то, за что даже в ад тебе будет закрыт путь.
Ствол давит в рану всё сильнее. Этот человек получает удовольствие от моих страданий. Он прав, я почти готов вымаливать у него смерть. Почти. Но не стану. Ему меня не сломать.
– Крепкий орешек, – смеётся мерзкий голос. – А станешь ещё крепче. Сильнее. Выносливее. Ты станешь таким выродком, что сам себя возненавидишь! А заодно и человека, которого называешь отцом. И когда ты будешь готов, я отправлю тебя к нему, Дилан!
Я смотрю на него с пониманием. И последнее, что вижу, это дикий оскал безумца. А потом этот безумец дважды жмёт на курок, шпигуя моё плечо новой порцией пуль.
От болевого шока сознание быстро ускользает от меня, и я падаю в пропасть, наслаждаясь временной передышкой...
2. Глава 1
Мэдисон
– Нет, я правда не понимаю, почему он должен жить у нас?! Поблизости есть отели. Давай просто дадим ему денег...
Мать смиряет меня грозным взглядом, и я тут же съёживаюсь.
– Мэдисон, – говорит она с холодным спокойствием. – Дилан будет жить здесь, потому что он – часть семьи. И ты больше не поднимаешь эту тему.
Пригубив кофе, мать отставляет чашку в сторону. Её белокурые локоны элегантно зачёсаны на один бок и немного вздрагивают, когда она вскидывает подбородок. Она всё ещё смотрит на меня, дожидаясь моего согласия с этой чёртовой ситуацией. А я почти давлюсь апельсиновым соком под этим взглядом. Поэтому могу только кивнуть, изображая смирение.
Часть семьи... Ничего подобного.
– Мне уже пора, – мама встаёт из-за стола и делает это, как всегда, элегантно.
– В смысле «пора»?
Я просто вскакиваю, отчего стул неприятно лязгает по наполированному полу. Мама хмурится от этого звука, но ничего не говорит. Хотя её укоризненный взгляд красноречивее всяких слов.
Да, я не леди, чёрт возьми. Не такая, как она.
– А кто его встретит? – продолжаю допытываться.
– Ты, конечно, – заявляет она безапелляционно, и мне хочется закатить глаза, но строгий взгляд матери мешает это сделать. – Он будет здесь через час, – она бросает взгляд на изящные часы на запястье. – Ты его встретишь, покажешь ему его комнату и, вообще, будешь милой и приветливой девочкой, какой я тебя и воспитывала.
О, Боже... Мне хочется взорваться. Крикнуть ей, что она меня не воспитывала. Что когда мне было девять, она оплакивала отца и про меня не вспоминала. А потом снова вышла замуж и думала только о новом муже и о империи, которую оставил папа. Карьеристка-мать и дома-то редко появлялась.
Но я лишь поджимаю губы и выдавливаю тихое: «Хорошо».
Смирение получается неправдоподобным.
– Мэдисон, я не шучу, – она делает шаг от стола и замирает. Оборачивается.– Твоему отцу не понравится, если ты неуважительно отнесёшься к Дилану.
Мне хочется сказать, что Конор мне не отец, но я кусаю губы и молчу.
– Я всё поняла, мам, – начинаю двигаться на выход из столовой. – Всё сделаю в лучшем виде, – натягиваю на губы улыбку, которая наверняка сияет фальшью, поэтому поспешно отворачиваюсь.
– И приведи себя в порядок, Мэди! – доносится мне в спину, когда покидаю столовую и бегу вверх по лестнице. – Когда уже ты станешь леди?
Никогда... Мне никогда не стать такой, как она. Всегда собранная, элегантная, красивая мама супротив меня, обычной девчонки, которая предпочитает рваные джинсы дизайнерским брюкам. Или короткие джинсовые шорты роскошным платьям. А ещё я ненавижу туфли, отдавая предпочтение кедам или кроссовкам, правда, тоже дизайнерским, но только потому, что в обычных мне ходить запрещено.
Мама родилась и выросла в Денвере. Её родители вкладывали в её воспитание и образование все силы, а она просто влюбилась однажды в моего отца, который увез её сюда, в Колорадо-Спрингс. Ну какие дизайнерские платья в нашей глуши? Однако мама продолжала вести тот образ жизни, к которому привыкла. К тому же мой отец смог создать все условия для этого, окружив её комфортом. И вообще, они были счастливы, несмотря на постоянную занятость отца. И меня он тоже очень любил. А потом его не стало, и мама очень быстро забыла о нём и выскочила замуж.
