Энди прислушался к ощущениям. Детектив Коркнейл не спешил открывать глаза, в ушах стоял оглушительный звон, словно колокола всех церквей Данкхейма били в набат, казалось, от этого нестерпимого гула вот-вот лопнут перепонки, и тогда наступит полная, абсолютная тишина.
Последнее, что помнил Энди – невероятно сильный удар, какой не способно выдержать ни одно живое существо из плоти и крови, а также слепящую яркую вспышку, она вроде бы лишила Коркнейла зрения. «Взрыв», – мелькнула догадка, нисколько ни принесшая объяснения и понимания ситуации.
Энди осторожно ощупал себя: наличие рук, а также прочих, необходимых по стандарту конечностей радовало, как и отсутствие лишних, непредусмотренных стандартом отверстий. «Всё не так плохо». – скользнула новая мысль, гораздо более положительная, чем предыдущая, хотя и довольно субъективная. Коркнейл всё ещё совершенно не понимал, что с ним, более того детектив даже не мог осознать стоит он, лежит или находится в подвешенном состоянии вниз головой.
Энди попытался открыть глаза и, коротко проморгавшись, реализовал желание. Поначалу всё, что детектив мог видеть – это разноцветные пятна, словно бы он насмотрелся на солнце, поймав с полсотни зайчиков. Перезвон в ушах постепенно стихал, уступая место головокружению и лёгкому чувству тошноты.
Зрение нормализовалось не сразу, как не сразу затихли колокола и пришло понимание того, что Коркнейл стоит на ногах. В увиденное было не то что сложно, а невозможно поверить!
Детектива окружало пустое пространство, пронизанное рассеянным светом, идущим от немыслимо далеких звёзд. Коркнейл не чувствовал опоры под своими ногами, не ощущал ни тепла, ни холода, всё это было похоже на какой-то забавный трип наркомана. Вот только Энди никогда не употреблял наркотиков…
Детектив Коркнейл попробовал пойти вперёд и, в общем-то, вполне успешно, если не считать того факта, что невидимая материя под ногами мягко перекатывалась и пружинила, как если бы он шёл по желейному торту или водяному матрасу.
По первой Энди ступал медленно с осторожностью и опаской, ожидая, что невидимая опора под ногами, внезапно закончится, и он сорвётся, полетит в пустоту.
Всё оказалось куда сложнее и безумнее. Энди мог спокойно идти в совершенно любом направлении, мог шагать не только прямо, назад или в стороны, но даже вверх или вниз.
Наигравшись с нарушениями законов физики, Коркнейл вновь задался насущным вопросом: «Где это я оказался? И самое главное, как выбраться обратно». При всей интересности этого места Энди точно знал, что он гость в этом сне наркомана.
Детектив всё время шёл и шёл, то вверх, то вперёд, то в каком-то ином направлении, постепенно понимая, что в этом нет никакого смысла. По ощущениям он бродил здесь уже не первый час, но ничего так и не обнаружил, никуда не прибыл.
Далёкие звезды все также холодно и бесчувственно освещали пространство, как будто насмехаясь над одиноким безумцем, оказавшемся там, где ему явно не место.
«Проклятье, куда же меня занесло?» – ответа в голове Энди не нашлось, там вообще ничего не было – пустота, почти такая же, как вокруг. «Что я здесь делаю?» – на этот новый вопрос Энди не смог дать ответ.
Коркнейл остановился и вновь осмотрелся, глянул себе под ноги, там ровно также, как справа, слева, впереди и над головой был лишь бесконечный космос с крупными и не очень искрами звёзд.
«Проклятье…» – само собой всплыло в голове словечко, прекрасно описывающее, текущее положение вещей. Детектив точно знал, что куда-то спешил, он очень хотел что-то сделать, только вот, что именно – вспомнить не мог.
«Здесь же должно быть хоть что-то», – подумал Энди, продолжив двигаться вперёд. Вокруг всё было прежним и неизменным, путешествие стало казаться Коркнейлу бессмысленным. В какой-то момент, бурлящие эмоции, порождённые в основном вопросами без каких-либо ответов, прорвались наружу. Энди сжал кулаки и заорал самые нецензурные словосочетания какие только знал, но из горла не вырвалось даже тишайшего хрипа.
Приступ паники не заставил себя ждать. Детектив схватился руками за горло, рванул ворот рубашки, растянул галстук, расстегнув верхнюю пуговицу и выругался вновь, но звука по-прежнему не было.
Коркнейл, если не считать звона в ушах, с момента пробуждения абсолютно ничего не слышал кроме биения собственного сердца и ещё тихого, на самой грани восприятия шёпота. Происходящее пугало Коркнейла, сводило с ума, но он взял себя в руки, здраво рассудив, что главное – он по-прежнему жив.
Детектив решил продолжить идти: «Лучше, хотя бы пытаться что-то сделать, чем ждать пока собственный разум меня уничтожит».
В какой-то момент детектив Энди Коркнейл обнаружил, что карман брюк оттягивает нечто тяжёлое. Он сунул руку в карман и извлёк металлическое кольцо с, нанизанными на него, резными железными пластинками примерно одного размера: – «Ключи».
С памятью детектива творилось нечто не менее невероятно, чем место, в котором он оказался. Вслед за незнанием, извлечённого из кармана, предмета в сознании вспыхнула череда образов. Понять, о чём мелькающие воспоминания, Энди не мог, они казались ему бессмысленным, несвязным бредом. Но в какой-то момент он вспомнил с чем связаны эти ключи и тут же подумал: «Дверь! Мне нужна дверь», – а затем расслышал эти же слова в тихом шёпоте, преследующим его.
Коркнейл старался не удивляться и глубоко не погружаться в раздумья, здесь и сейчас это не то что вредно, но даже опасно, хотя Энди удалось вспомнить, что ранее размышления были его любимым занятием.
Детектив снова продолжил свой путь в никуда из ниоткуда, двигаясь сквозь пустоту, вращая на пальце кольцо с ключами. Неожиданно впереди, прямо перед собой детектив увидел нечто, ещё более необъяснимое, чем окружающее пространство.
Абсолютная, непроглядная темнота, чёрное полото, уходящее от воображаемой поверхности, на которой стоял Энди и вверх до бесконечности. На уровне груди поблёскивало крошечное, продолговатое отверстие. Коркнейл не нашёл ничего лучше, как заглянуть в него.
По ту сторону совсем ничего не было. Ни такого же пространства, как вокруг него, ни темноты, ни света, вообще ничего.
Шёпот, почти неслышимый доселе, становился всё громче. Различить слова пока было решительно невозможно, к тому же шёпот сопровождала неожиданная, усиливающаяся мигрень.
Энди пытался разглядеть, хотя бы что-то, прищурил второй глаз и уже отчаялся, как вдруг с той стороны на него уставился некто. Глаз с ярким жёлтым зрачком и чёрным, подведенным контуром, не моргая глядел, казалось, в самую душу детектива.
Энди отшатнулся, не удержался и упал. Сердце бешено забилось в груди, ударяя о ребра, дыхание стало коротким и частым. «Это всё больше похоже на трип от какого-нибудь сильного галлюциногена…» – успел подумать мысль Коркнейл, не совсем понимая её суть. С памятью всё ещё творилось нечто невероятное.
