Только с Алей – говорила мама.
Только вдвоем, вместе.
Мы всегда вместе. У нас общая комната, одна и та же школа, разные классы но похожее расписание. Мы просыпаемся, идем в школу, возвращаемся, делаем уроки и отдыхаем в одно и то же время. Вместе.
В этот солнечный день с самого утра Аля хмуриться в углу комнаты.
– Пойдем на улицу? Там Полина
Не хочу, сказано тихо и решительно из полумрака комнаты с занавешенным окном
– Аля....
– Нет
– Аля, пожалуйста
– Нет, нет! и шепот срывается на крик.
Только вдвоем, только вместе.
И я замолкаю в тишине комнаты, сегодня мне не придется жмуриться подставив лицо летнему солнцу, не придется залезть высоко на перекладину для сушки белья и там наверху с Полиной придумывать смешные ругательные слова.
Не придется сидя на траве теребить мягкую шерсть нашей с Алей собаки.
– Вам нет дела до меня! Вам всем наплевать на меня. Твои друзья хотят дружить только с тобой! – Голос Али срывается на крик.
– Игры придумываешь всегда только ты, звонят по телефону и спрашивают только тебя, смеются только твоим шуткам! – Выплескивала Аля боль мучившую ее с раннего утра
– Аля, перестань пожалуйста. Это неправда!
– Нет это правда!
– Аля, это только так кажется! Потому что я более общительная и легко нахожу контакт с новыми людьми, а тебе надо больше времени чтобы узнать человека. И пока это время проходит ты предпочитаешь не говорить очень много и ничего не организовывать!
Аля снова затихает в полумраке занавешенных окон.
Я понимаю ее. Я, мои сверстники, мы не попадаем еще под категорию подростков, тинейджеров. Но мы уже мыслим как взрослые, в признании же этого нам отказывают. Отказывают учителя, отказывают родители, отказывают и старшие классы только лишь годом старше.
Немало времени чувствовала я за внешним благополучием, похвалами учителей и одобрением мамы, глубокое одиночество. Мы не искали в дружбе возможности помочь другим, мы искали в дружбе со сверстниками защиты, защиты от возможных нападок старших, защиты и от компаний скучающих одноклассников, защиты от более серьезного нашего врага – скуки.
Она была большой частью нашей повседневной жизни.
Многое из того что мы могли бы сделать сами подвергалось насмешливой критике учителей, родителей, старших братьев или сестер, это лишало нас желания даже пытаться что либо создать.
В должное время мы подчинялись строгому распорядку школы, в остальное время предоставленные самим себе проводили время как маленькие взрослые. Перед экранами телевизоров или просто сидя в подьездах если были приняты в компании сверстников. Наши привязанности были поверхностны, мы были мало способны к регулярным самостоятельным занятиям и к концентрации внимания на каком либо одном предмете. Это рождало скуку. Старшие курили, доставали пиво и пугали нас младших. Мы, младшие просто скучали в грязных подъездах или на улице. Компании побольше могли позадирать одиночек или компании поменьше.
В таком внешне благополучном, но в то же время отторгающем нас мире мало было желания помогать друг другу. Более искали мы защиты, от скуки, от больших компаний, от постоянного неравенства дома где родители и старшие братья или сестры нередко напоминали нам кто из нас самый слабый.
Я чувствовала, что только будучи сильным можно приобрести много друзей. Мое дурное настроение разрушало мою внутреннюю силу. Я понимала это и если и позволяла дурному настроению или грусти овладевать мною то ненадолго. Я закрывалась в ванной с бумагой и карандашами и рисовала. Рисовать это придумывать новый мир, такой какой ты хочешь видеть, это мечты это настроение, воплощенное на бумаге. Я рисовала, я творила мой сказочный мир с моими сказочными персонажами и хандра отступала. Можно было выходить из ванной и приглашать друзей. Приглашать их чтобы смеяться, придумывать игры, бегать и дурачиться, отбиваться от агрессивных мальчишеских компаний или от компаний девчонок одногодков. И никогда не давать себя видеть в плохом настроении, никогда со слезами на глазах. Часто было тяжело, казалось что вот вот я не справлюсь и замкнусь в темном углу плотно занавешенных окон. Как нередко делала Аля. Но как бы ни было тяжело мне удавалось побороть нападки грусти. До этого дня.
Сверстники, наши с Алей друзья, признавали во мне лидера, охотнее проводя время со мной нежели с Алей. И моя сестренка это чувствовала. Аля тонкая натура, переживания ее глубоки, ее легко ранить. Ей нелегко было преодолеть приступы грусти, они как и другие сильные ее увлечения захватывали ее целиком.
Аля очень наблюдательна и хорошо чувствует настроение человека, иногда даже и мысли она как будто бы читала, внимательно наблюдая за выражением лица собеседника. Аля тонко чувствовала фальшь. И всякое проявление ее в разговоре ранило ее. Немедленная реакция Али на раны было замкнуться в себе. Она легко разгадывала отсутствие к себе интереса со стороны сверстников, ведь в первую очередь они более искали что можно было бы взять от дружеских отношений. Немногие стремились найти друга чтобы делиться тайнами, иметь кого либо равного себе и разделять сокровенные мысли и чувства.
Именно такая дружба и нужна была Але, но она не могла возникнуть бы со дня первого знакомства, требовалось время. Сама Аля предпочитала сближаться с новыми подругами осторожно. В первые дни знакомства она лишь наблюдала, сама предпочитала оставаться в тени, угадывая в то же время тончайшие перепады настроения и мысли новых знакомых. Пассивное наблюдение не делало Алю популярной среди новых подруг. Им требовался шум, смех, веселье. Спокойствие и наблюдательность Али не помогали им забыть скуку, преследовавшую нас когда мы были в одиночестве.
У Али было тонкой чувство юмора и удивительная способность сказать шутку в нужный момент. Когда она бы прозвучала как нельзя лучше. Но могла Аля это делать только лишь зная человека очень хорошо.
Ей требовалось время и она терпеливо ждала, но сверстники успевали привязываться ко мне более чем к ней. Потому как в первое недели знакомства я шутила, придумывала занятия, приглашала подруг домой или сами мы ходили к ним в гости. Аля же хранила молчание. Оканчивалось это тем что Аля, окруженная всегда людьми не чувствовала крепкой дружбы ни с одной из наших общих подруг. В компании хорошо знакомых ей но не проявляющих ответного интереса к ней людей, свое одиночество чувствовалось Алей гораздо сильнее.
Тогда, в минуты плохого настроения, она замолкала и уходила в дальний угол комнаты. Часто переставала отвечать на вопросы, не хотела выходить из дому на улицу.
Как сегодня. Был замечательной летний день. Полина наверняка уже ждала нас во дворе дома. Но мы могли пойти гулять только вместе и я не знала как уговорить Алю перестать хмуриться и выйти на улицу.
