Данное произведение является фантазией автора и не претендует на историческую достоверность
Россия, г. Волен
27 декабря
Ледяной ветер кружил крупные хлопья снега над крышей морга. Вьюга выла, играя в проводах, а раскачивающийся фонарь над крыльцом отрывисто скулил от холода. Столбик термометра стремительно опускался вниз. К вечеру он достиг минус двадцати четырех градусов, а стекла покрылись витиеватыми узорами. Здесь, на холме, где стояло одноэтажное здание морга, было холоднее, чем внизу. Зато открывался невероятно красивый вид на город, простирающийся до самого горизонта. Снег валил с шести утра до двух часов. Потом выглянуло солнце, а спустя час небо снова заволокло и маленькие кусачие снежинки стали предвестниками грандиозного снегопада. И растворился Волен в белизне снежного марева.
В теплом кабинете электронные часы отсчитывали время. Они показывали «16:16», а густые сумерки уже окутали город. Новогодняя гирлянда неспешно мигала на стене в коридоре. По радио из кабинета врачей доносилась негромкая песенка: «Если бы не было зимы, а все время лето…».
Вскрытий сегодня было мало, и сотрудники разбрелись кто куда. Врачи засели в кабинетах, корпея над экспертизами. В лаборантской кипела своя работа. Забава и Любица, хихикая, усердно вырезали снежинки из бумаги. Пожилая лаборантка, которую звали Аксинья Гордеевна, степенно печатала результаты анализов, согнувшись в три погибели и близоруко щуря глаза за толстыми стеклами очков. Она каждый раз сверяла напечатанное ею с листком в чуть подрагивающих руках, и по привычке колотила морщинистыми пальцами по клавиатуре, забывая, что это не печатная машинка.
Старший лаборант отделения Вера Федоровна шуршала мишурой и «дождиком» на складе, перебирая коробки со стеклянными елочными игрушками.
Марьяна наблюдала, как санитары Гриша и Дорофей собирают искусственную елку. За процессом следил их заведующий Горан Немилович, – похожий на огромного медведя, заприметившего улей. Сунув по-царски лапищи в карманы синей хирургички, он умудрялся хмурить брови и улыбаться одновременно. По характеру был строг, но справедлив. Его побаивались, но уважали. Высокий лоб заведующего поблескивал в свете гирлянды, а его хозяин подтрунивал над санитарами. Дорофей балансировал на скрипучей стремянке, которую заботливо поддерживал Гриша. За его правым ухом приютилась неизменная сигаретка.
Из тесной кладовки, именуемой гордо «склад», послышался стук и приглушенное кряхтение Веры Федоровны:
– Что б тебя, так твою растак! Все не слава богу…
– Марьян, подай-ка верхушку, – попросил Дорофей со стремянки. На его голове красовалась шапка-ушанка, «уши» которой топорщились в разные стороны. Девушка извлекла из коробки последнюю деталь и подала Дорофею.
– Решили, кто дежурит тридцать первого? – Спросил Горан Немилович раскатистым басом.
– Я дежурю, – отозвался сверху Дорофей, тряхнув «ушками» с распущенными завязками. Заведующий удовлетворенно кивнул. В этот момент раздался пронизывающий звон из зала приема трупов.
– Твою ма… – покачнулся на лестнице Дорофей, ухватившись обеими руками за лестницу, – Гриша, чтоб тебя, держи крепче!
– Извини, – виновато прогудел тот.
– Прими, – распорядился заведующий, обратившись к Марьяне. Кивнув в ответ, она толкнула ближайшую дверь, ведущую в секционный зал. Там, стоя у стола, Рагнар поспешно зашивал последний труп. Увидев уверенно идущую к помещению девушку, где стояли холодильники, спросил:
– Примешь?
– Да.
– Спасибо! – Обрадовался он и включил душ, чтобы обмыть тело.
В Бюро судебно-медицинской экспертизы, работа была отлажена, как швейцарские часы. Весь медперсонал строго знал свои обязанности. Лаборанты работали в регистратуре, проводили опознания, ассистировали на вскрытиях, принимали трупы, проводили гистологическую вырезку и делали много другой работы.
Санитары принимали, вскрывали, зашивали, бальзамировали, переодевали и гримировали трупы. Это было их поприще.
Врачи судебно-медицинские эксперты исследовали тела, писали заключения, ходили в суды и на допросы, ездили на конференции и придумывали поручения лаборантам.
В столь отлаженной работе была заслуга заведующего. Как настоящий хозяин, Горан Немилович всего за год создал полноценное, почти ни в чем не нуждающееся отделение. Он всегда готов был встать грудью на защиту каждого сотрудника, если возникали проблемы. А на провинившегося потом орал так, что черти вскакивали в аду и ничего не понимая, носились в панике, сталкиваясь рогатыми лбами.
В коридоре морга, у кабинетов, стоял мягкий диван для дежурантов, а на стене висел телевизор. В кухне располагались холодильник, микроволновка и электрическая плита. Каждый день на холм приезжала машина и привозила горячие обеды. Также, имелись стиральная машина и душевая кабина.
Жили они, не тужили. Работа кипела. Все готовились к предстоящему новому году.
Машина трупоперевозки тарахтела у ворот, а труповоз Трофим Магарычев, по прозвищу Магарыч, приплясывал в бледном круге качающегося на ветру фонаря. Марьяна распахнула ворота и ледяной ветер швырнул ей в лицо горсть снежинок.
– Здорова! – Поднял руку Троша. – Принимай. – Марьяна подкатила дребезжащую по неровно выложенной плитке каталку и спросила:
– Что там?
– Убийство. Сожитель зарезал, – она откинула черный пакет и увидела рыжеволосую худую женщину, из груди которой торчала рукоять столового ножа. Вся одежда в подсохшей крови – поди разбери одна там рана или несколько.
Праздничное настроение, гирлянды, снежинки на окнах и мишура сильно контрастировали с рабочей атмосферой. Но никто из сотрудников этого не замечал в силу привычки.
Глянув на стеклянные глаза женщины, попутно описывая одежду в журнал, Марья задумалась. Могла ли подумать эта женщина несколько часов назад, что нового года уже не увидит? В холодильнике у нее, скорее всего, припасены все ингредиенты для оливье. Традиционно она говорит своему сожителю, чтобы тот ничего не трогал – это на новый год! Она знает, в каком платье будет встречать праздник, какое основное блюдо подаст на стол. Что будет пить и какое желание загадает во время боя курантов. Скажи ей кто-нибудь несколько часов назад, что 31-го она будет не за столом, а в скованной льдом земле, она бы наверно пришла в ужас.
Смерть никогда не бывает вовремя, но совершенно точно знает, когда самое не время.
«Да какое тебе до этого дело?» – одернула себя Марья, поймав незваные мысли: – Просто выполняй свою работу».
Подписав и надев на труп бумажные самоклеящиеся бирки, она приняла от Троши толстую стопку документов. Сразу видно – следователь старался, описывал все подробности в протоколе. Поздравив Марью с наступающим, Троша прыгнул в машину на пассажирское сиденье, и умчался в лютую зиму вместе с напарником. А Марьяна несколько секунд любовалась сверкающим полотном снега под фонарем прежде чем заперла ворота.