Древняя Греция. Пелопоннес…
Лес, лес, лес – густой, хвойный, вкуснопахнущий. Лев бежал по нему, радостно дергая хвостом, рычал, вопил, гонял юных нежных кроликов, хватал еловые ветки, мял их лапами…
– Привет, котяра, – раздалось будто из ниоткуда.
Лев отпустил уже пойманного кролика, нахмурился и… проснулся.
Покрывало сбилось под ним в упругий плотный ком, правое плечо болело, лицо помялось о постель, а глаза все никак не хотели открываться.
– Привет, говорю, – снова сказал некто приятным женским голосом.
Лев с недовольным ворчанием поднял голову и осмотрелся.
Утреннее солнце разлеталось по спальне шаловливыми белыми зайчиками. Ветер с залива перекатывал по полу клочки золотистой шерсти и шевелил тонкие занавески. На столике неподалеку обнаружился кувшин с вином, а рядом – стройная незнакомка с красивыми темными глазами, темными же волосами и гордой осанкой. В просторном зеленом плаще.
Лев оживился и замурлыкал:
– Приве-э-этствую тебя, ладушка. Прости, я сегодня немного обнажен. Хотя… не думаю, что это помешает нашей беседе.
Накануне он полночи шатался по диким пляжам Пелопоннеса в виде огромного пьяного льва, но уснуть и проснуться соизволил уже человеком – таким же массивным, как его зверь, и, конечно же, голым. Похмелье жужжало в голове, но нюх работал идеально – от незнакомки пахло снегом, еловой веточкой, пеплом и кровью. Человеческой и другой – темной, колдовской. Очень привлекательной.
Чтобы не светить перед гостьей задом, Лев перевернулся на бок и очаровательно улыбнулся, мысленно спрашивая: «А вот так я и вовсе сногсшибателен, правда?»
– Правда, – усмехнулась незнакомка, легко считав его мысли. – Сногсшибателен. Твой кошачий дух едва не сшиб меня с ног еще на пристани. Ты здесь каждое дерево пометил, котяра?
– Естественно, – ухмыльнулся Лев и зарокотал. – Какие вы, кровопийцы, чувствительные, я уж и подзабыл – сто лет никого из ваших не видел. Каким ветром тебя занесло в теплые края? Северяне оказались пресноваты? Решила попробовать местных, госпожа Комарик? Ионийцы, дорийцы, эолийцы или ахейцы? С кого начнешь?
– Морриган. Или просто Морри, – представилась гостья и сыто прищурилась. – Уже попробовала, котик. Уже начала. С тебя.
Лев растерянно моргнул, покосился на саднящее правое плечо, обнаружил на нем аккуратный след от укуса и возмущенно вытаращился на Морриган.
– Ты о-о-очень вкусный, – подтвердила она его догадку. – Такой соле-о-оненький.
Лев подскочил на постели и с ревом метнулся к обидчице:
– Р-р-разорву-у-у!
Вдоль хребта у него в мгновение встопорщилась густая золотистая грива, глаза пожелтели, руки вытянулись когтистыми лапами и у Морри перед лицом щелкнули уже не человеческие, а огромные львиные челюсти, но она легко увернулась, стегнув оборотня шелковым подолом, исчезла, а затем вновь появилась у него за спиной, с препротивным хихиканьем:
– Ти-и-ихо, котик! Все равно не поймаешь. Будем считать, что я выпила за наше с тобой знакомство. Кста-а-ати, это тебя, что ли, местный люд кличет Гераклом и считает твои великие подвиги? Лань, вепрь… с ними все понятно, а Немейский лев? Ты сам с собою подрался?
Лев мотнул головой, прогоняя зверя, втянул когти и развернулся к резвой вампирше:
– Я же не один здесь оборотень. Нас целое семейство. Немейский лев… это я с кузеном повздорил и вырубил его, чтоб на мою территорию не лез, а люди обрадовались – подумали, что…
– Хм, а Лернейская гидра?
– О, а это была жена кузена. Та еще су… гидра!
Морриган расхохоталась, захлопала в ладоши, уже безо всякой опаски подошла ко Льву и зашептала ему глаза в глаза:
– Вижу, у вас здесь весело, да, котик? Так, глядишь, тебя и обожествить могут.
Лев изогнул бровь и заносчиво фыркнул:
– И что такого? Зевсу, значит, можно, а мне нельзя?
– Ну-у-у, – пожала плечами Морри. – Зевс не просто оборотень, а кудесник – то быком обернется, то лебедем, то золотым дождем, а ты…
– А что я?! – вспылил Лев-Геракл, взмахнув руками. – Я царь зверей, между прочим! И людским царем тоже буду, вот увидишь!
– Да-а-а, царь. Охотно верю, – Морри окинула его взглядом – с ног до головы и обратно. – Ты не особо ладишь со своими родственниками?
– Пф! Чтоб они провалились!
– Понимаю. Я со своими тоже в ссоре, так что, если почуешь кого-нибудь чужого, вампира, то…
– Врезать ему, ладушка? Пр-р-рогнать?
– Да, если тебе будет несложно. Приятное у нас с тобой получилось знакомство, однако, но мне пора. Спасибо за угощение, котик. Удачно тебе стать царем и обожествиться, еще увидимся! Через пару-тройку сотен лет.
Лев потер саднящее плечо и уставился на удаляющийся зеленый плащ:
«Хороша-а-а, но вампириха. И непростая – несет в себе дух войны и раздора. Через пару-тройку сотен?.. Ага, конечно. Опоздает, как пить дать. Такие всегда опаздывают…»
* * *
Тысячу лет спустя…
Поле, поле, поле – густое, травяное, душистое. Лев бежал по нему босиком, наперегонки с ветром, все быстрее, и быстрее, и быстрее.
– Привет, дорогой.
Под носом что-то булькнуло. Лев проснулся и сладко зевнул.
Поле из травяного сделалось синим – водяным. Огромный, могучий, пока что спокойный океан окружал оборотня со всех сторон. Вернее, почти со всех – над головой сияло безоблачное небо, под ногами шебуршал хлипкий деревянный плот, а справа… справа приближалась маленькая белая лодка.
