Где та грань между правдой и ложью?
Как заставить вновь сердце открыться?
Я прикасаюсь с любовною дрожью,
К человеку, что жить так боится.
Что трепещет от громкого слова,
Прячась в кокон из страха и боли,
Её сердце наполнить любовью
Вряд ли можно, лишив его воли.
А я глаза закрываю в страхе,
Но душа моя видит другое!
Вся жестокость и сила – лишь маска,
Чтобы скрыть от всех сердце большое.
Ты позволь прикоснуться мне к ранам,
Нежность рук моих чутких прими.
И не бойся, не будет обмана,
Моё сердце пылает внутри.
Лучик счастия, зыбкий и тонкий…
Он пробился уже в темноте!
И костром разгорается ярким,
Освещая дорогу к тебе!
Автор стихов Светлана Путан.
Глава 1. Оля
– Садись на стульчик. Тебя как звать?
– Доминик.
– Какое интересное у тебя имя.
– Спасибо, это меня мама так назвала.
– Мама твоя молодец, красивое имя тебе подобрала. Выбирай, что будем рисовать на твоём личике?
– Хочу лисоньку, как у той девочки, – и указала пальчиком на ребёнка, кому я только что сделала аквагрим. Улыбнувшись кудрявой девчушке, взялась за машинку: – Сегодня много лисичек, а я тебе сделаю особенную, такой ни у кого не будет, – обрадовала Доминику.
После корпората я, уставшая и очень голодная, плелась домой… Сейчас поужинаю и спать, боюсь, что и до душа уже не дойду. За вечер я тридцать мордашек разрисовала, не считая того, что ещё сегодня весь день отработала под палящим солнцем на Барковской – это у нас местный пляж на искусственном карьере. Не море, конечно, но летом людей здесь так же много. А тут неожиданно подработка подвернулась – знакомая девочка приболела и отдала мне свою шабашку. Не в моих интересах было отказываться. Вот уж не повезло ей, так не повезло – это ж надо было заболеть, да ещё и в лето, не позавидуешь. Но её хоть мама может обеспечить, пока она температурит, а мне болеть никак нельзя, кто тогда меня содержать станет… Явно не мой оболтус брат, двадцать восемь лет как, а не на одной работе больше месяца не задержался…
Тихо открыла калитку, вошла в дом, в прихожей горит свет. Вот Сева, блин! Сколько раз просила выключать за собой свет, он же не бесплатный. Поймала своё отражение в зеркале и ужаснулась от растрёпанного вида, да ещё и оранжевая полоса от аквагрима. Это я так шла домой? Хорошо хоть ночь на улице, и меня никто не видел. Выключила свет в прихожей, пошла умылась и сразу на кухню. Первым делом открыла холодильник, а там ни колбасы, ни сыра, что я вчера покупала. У меня всю дорогу до дома слюнки текли, думала, сделаю себе бутерброд с чаем… Вот проглот, и даже суп доел. Взяла початый пакет молока, налила полный стакан, отрезала пару ломтиков хлеба, перекусила этим и пошла в свою комнату. Расплела густую косу, разделась и легла в постель. Почувствовав мягкость подушки, сразу стала проваливаться в сон, но буквально через минуту открыла глаза от доносившихся стонов за стенкой и характерного скрипа кровати.
Сева, зараза! Снова к нам в дом притащил одну из своих подружек. От злости ударила кулаком в стену и скривилась от боли, а за стенкой звуки даже на секунду не стихли. Зажав больное место ладонью, уткнулась в подушку и заревела – это моя минутная слабость, иногда накатывает…
– Оль, харе дрыхнуть, вставай! – с утра меня разбудил брат, завалившись в мою комнату.
– Отстань, дай поспать, у меня сегодня первый выходной за этот месяц, я хочу отоспаться.
– Систер, на том свете отоспимся, вставай.
– Угу, это было очень остроумно, Сев, – буркнула я.
– А в чём я не прав-то? – Сева встал напротив зеркала, встроенного в шифоньер, любуясь своим внешним видом, имитируя культуриста.
– Я хочу спать, иди красуйся в свою комнату, – сказала и укрылась с головой.
– Сестрёнка, я голоден, давай что-нибудь придумаем, в холодильнике шаром покати, – подошёл и сел на край моей кровати, с осторожностью стянув одеяло с моего лица.
– Сев, ты самый занудный брат, и, если меня не будет, ты сгинешь. Вот ты зачем всю колбасу с сыром слопал?
– Был голоден, сестрёнка.
– Ну конечно, а у меня, по-твоему, желудок отсутствует, и я есть не хочу. Я купила это на двоих, а ты в одного всё съел.
– Каюсь, больше не повторится, – положил он мне на руки свою голову в раскаянии.
– Да мне не жалко, Сев, – погладила его по густым каштановым волосам, – но ты должен понимать, что не один в доме.
– Да, прости.
– Ладно, дай встану, только душ приму и схожу в магазин, я тоже голодная.
– Тогда давай быстрей, Оль, – всё же обидно. «Вот эгоист», – пронеслось у меня в голове.
Приняв душ, я надела хлопковый комбез, заплела тугую косу, влезла в лоферы и отправилась за продуктами, но перед этим оповестила громко:
– Сева, я ушла!
– Ага… давай! – по характерным щелчкам от клавиш я поняла, что брат сел за комп играть в свою игру.
– А ты пока посуду помой, – крикнула, уже выходя из дома.
– Ага…
«Интересно, он когда-нибудь изменится?» – задавала себе вопрос, закрывая калитку.
– Доброе утро, Оленька! – меня отвлекла от размышлений соседка.
– Доброе утро, баб Варь, – улыбнулась я в ответ.
– Ты куда идёшь? Нам не по пути?
– В магазин, что-то к завтраку купить.
– Пойдём вместе, деточка, и я туда же направляюсь.
Бабе Варе было семьдесят лет, она маленького роста, худенькая и довольно шустрая для своих лет.
– А что, Севка тебе не помогает?
– Почему, очень помогает, – соврала я.
– Ой, детка, ты думаешь, соседи не видят? Как родителей не стало… ой, царствие им небесное, – старушка перекрестилась, – так ты одна с хозяйством управляешься. Вот бы тебе парня встретить, да такого, чтобы все твои проблемы на себя взял. А брат твой, балбес, сидит на твоей шее и только баб таскает, и каждый раз новых.
– Баб Варь, не надо так о моём брате, я вас очень уважаю, но про брата не говорите плохо. Я тут вспомнила – мне надо ещё кое-куда зайти, я пойду.
– Да ты что, Оленька, я ж не со зла, я ж… – последнюю фразу я уже не расслышала.
Не люблю, когда меня начинают жалеть – я могу расплакаться, а свои слабости стыдно показывать. Достаточно того, что сама себя жалею, и знать об этом никому не надо. Теперь придётся пройти значительный крюк до другого магазина…
Зашла домой, скинула лоферы, прошла с пакетом покупок на кухню. Посуда как стояла немытая, так и осталась. Я направилась в комнату брата.
– Сев, я же просила помыть посуду!
– О… систер, ты уже пришла?
– Перестань ёрничать, тебе, по-хорошему, уже семью надо заводить, а ты всё в «танчики» режешься.
– Ну всё, всё, выхожу уже, чего разбушевалась?
– С тобой бесполезно разговаривать, – развернулась и пошла на кухню, брат поплёлся за мной.
– Что купила?
Я молча выкладываю покупки из пакета.
– Блин, Оль, ты купила бич-пакеты?
– Это на нз,* вдруг ничего не будет, так хоть сможем запарить себе по-быстрому.
