Господин Зорич резко открыл глаза – светло-серые, напоминающие цветом облака на моей родине. На мгновение в них мелькнул ужас, почти такой же сильный, как тот, который я видела на берегу озера.
- Это всего лишь птица! Просто птица, которую здесь называют «плакальщиком»! У неё пренеприятный голос, но она не опасна. – Я успокаивала его почти теми же словами, как и малыш Вук – меня.
Зорич вдруг протянул ко мне руки, и я сжала его ладони в своих. Сейчас я не чувствовала смущения или замешательства. Постепенно он вновь стал самим собой, и я уже не в первый раз удивилась: некоторое время он выглядел, точно испуганный ребёнок, а потом вновь стал тем господином Зоричем, изысканно-красивым и взрослым. Колдуном, имеющим редкий, необычайный дар.
Он глубоко вздохнул, слегка отстранился, но смущения в его лице я не заметила.
- Рад вас видеть, госпожа Туманская. Ясенка, полагаю, скоро вернётся?
- Да-да, она отправилась навестить вашу матушку и попросила меня побыть с вами! Как вы себя чувствуете? – заговорила я, обрадовавшись, что он пришёл в себя.
- Всё хорошо. Немного болит голова, но у меня часто так бывает, - усмехнулся Вук. – Кстати… Вы не заметили здесь ничего необычного?
Я оторопела. Неужели он знает про маленького Вука?
- Что вы имеете в виду? Я видела только графиню Кучинович и доктора Крайновича.
Зорич помолчал и сильно потёр ладонью лоб. Он выглядел необычайно усталым, и я спросила, не надо ли позвать слуг, чтобы те помогли ему вернуться в комнаты? Я понимала, что так было бы лучше всего – и в то же время мне ужасно не хотелось с ним расставаться.
- Знаете, - заговорила я с напускным оживлением, - сегодня тут, в долине, какой-то праздник, мне сказала горничная Любица. Там будут всю ночь петь и танцевать…
- Да, Золотой Июнь. Вы забываете, Фиалка, что я-то живу здесь.
- А сколько вам лет? – поддавшись любопытству, спросила вдруг я.
- Двадцать один.
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Нет, разумеется, это могло быть простым совпадением… Зорич пошевелился в своём кресле, не сводя с меня слегка удивлённого взора.
- Господин Зорич… - сновал начала было я, но он меня перебил:
- Не хотите ли попытаться тоже звать меня по имени, раз уж я смею называть вас просто Фиалка?
Я неуверенно улыбнулась и тотчас представила, что скажут матушка и княгиня – а ведь я давала обещание!
- Ваше имя звучит для меня несколько странно, возможно потому, что я родилась далеко отсюда. Надеюсь, вам не обидно это слышать.
Он усмехнулся и покачал головой.
- Моё полное имя Франьо Вечерин Вук, на вашем языке это звучало бы как «вольный вечерний волк». Менее всего это подходит мне, не правда ли?
Говоря это, он явно имел в виду свой недуг, и я поспешила его отвлечь:
- Мне очень нравится ваше второе имя, Вечерин! Для меня оно как-то более благозвучно, чем Вук.
- Вот и хорошо, так меня и зовите. Кстати, в моём роду всем младенцам мужского пола дают имя «Вук», такая у нас традиция. Моего отца, дядю и брата тоже звали так.
- И вы не путаетесь? – рассмеялась я, но тут же сообразила, что он упомянул своих родственников в прошедшем времени.
- Их уже нет в живых. – Голос Вечерина прозвучал ровно и безжизненно. – Из всех Зоричей остались только мы с Ясенкой.
***
Повинуясь его просьбе, я присела на скамейку, а Вечерин развернул кресло так, чтобы смотреть прямо на меня. Мне же по-прежнему казалось, что он страшно устал, и я ещё раз настойчиво спросила, не нужно ли позвать слуг, чтобы отвезти его в комнаты и уложить в постель.
Он покачал головой.
- Если бы вы знали, как мне всё это наскучило! Ясенка очень добра, но её постоянное беспокойство делает только хуже. Она надеется вылечить меня, ведь осталось не так много времени…
- Что вы имеете в виду? – воскликнула я: моё сердце заныло от страха.
Неужели кто-то считает, что Вечерин обречён?
Он отвернулся, отломил веточку кустарника и принялся обрывать с неё листья – нервными, судорожными движениями.
- Видите ли, совершеннолетним у нас в Аквамариновых горах считается тот, кто достиг двадцати двух лет. И вскоре я буду должен вступить в… назовём это наследством. Придется взять на себя немалые обязанности, а Яся боится, что мне это окажется не под силу.
- И только-то? – с облегчением выдохнула я. – Подумаешь, наследство, ну неужели это так трудно? Управлять какой-нибудь фабрикой или конторой вы точно сможете, даже если вам будет тяжело передвигаться!
Вечерин усмехнулся, и весёлые искры снова промелькнули в его глазах.
- Контора, знаете ли, большая, - пояснил он. – Впрочем, спасибо, что верите в меня. А вот Ясенка сомневается, хотя и любит меня больше жизни.
Он бросил общипанную ветку на газон и потянулся за следующей…
- Послушайте, зачем вы портите куст? – не выдержала я. - Если так уж нужно что-то теребить в руках, хотите, свяжу вам какую-нибудь игрушку? Я делала такие для Лили: она в детстве была страшной егозой, а мои поделки её успокаивали.
Вечерин взглянул мне прямо в лицо – и теперь я не сомневалась, что его глаза ничем не отличались от глаз странного малыша Вука. Но как такое возможно, неужели у меня начались здесь какие-то галлюцинации?
- Больше не буду, - произнёс наконец он. – Вы не беспокойтесь об этом кусте, с ним всё будет хорошо.
Он слегка наклонился и запел, тихо едва слышно. Мягкий баритон сливался с шелестом деревьев, шорохом травы и щебетаньем птиц, а я, будто заворожённая, наблюдала, как отломанная ветка начала расти, покрываться крошечными почками, затем из почек показались нежные листики… Когда Вечерин перестал петь, прямо на ветке распустился большой белые бутон, напоминающий лотос – он заблагоухал дразнящим, миндально-горьковатым ароматом.
