Ненавижу двадцатые числа месяца. И не потому что до аванса целая неделя, а потому что…
— Здравствуй, Риточка. Узнала?
Увы. От этого голоса кожа становится неприятно липкой даже от первого слова. Он звонит всегда. Строго по двадцатым числам. В разное время. Сегодня позвонил в рабочее. Может позвонить и ночью. И я должна взять трубку.
Сивый. Федор Иванович — бандит и мерзавец, в руках которого то, что я очень хотела бы скрыть.
Я столько раз надеялась, что он перестанет мне звонить. Что, может, его кто-то пристрелит в какой-нибудь разборке. Хотела представить, что все это не со мной, что нет никакого бандита, который тянет с меня деньги. Но нет, каждое двадцатое число — звонок от него все равно происходит. Каждый раз мой желудок скручивается в холодный плотный комок.
— Как у тебя дела, детка? Готова ли выкупить флешку полностью? — он всегда звучит так ласково. И от этой его ласки всегда все внутри скукоживается.
— Я… Я собираю деньги.
Собираю, громко сказано. Когда на шее твоей кредитка, опустошенная под ноль главным источником твоих неприятностей, съёмная квартира, да еще и ты сама плотно сидишь на крючке шантажиста — особо не отложишь. Но все-таки я пытаюсь…
— Ты ведь помнишь наши условия, Риточка. Полмиллиона за один раз — и ты свободна. Нет — платишь ежемесячно.
— Я помню… — у меня всегда обреченный голос в такие моменты, — я готова заплатить за месяц. Через два дня.
— Без задержек, Риточка? — мне кажется, Сивый опутывает меня своим голосом как спрут, оставляя тысячу липких пятен на строгой офисной юбке, на белоснежной блузке. — Не хочешь договориться о рассрочке? Я всегда иду навстречу красивым девочкам.
Припоминаю Сивого. Тяжелый, полный, мерзкий тип с блеклыми невыразительными глазами. Нет, я, конечно, точно знаю, что на моей жизни можно ставить крест — когда над головой висит дамоклова угроза, что твои непристойные фото разлетятся по соцсетям, по твоим знакомым, по родственникам — тут забоишься даже связываться с кем-то. Это же позор. Позор!
Но все-таки… С Сивым… От отчаянья… Боже, нет, на такое я не готова даже ради пары недель отсрочки…
— Я заплачу вовремя, — произношу сипло.
Он не настаивает. Он никогда не настаивает. Деньги Федор Иванович любит ничуть не меньше, а порой и даже больше, чем женщин.
— Номер карты тебе пришлют послезавтра, — буднично напоминает мне он, и на этом ненавистный мне разговор заканчивается, — не задерживай платеж, иначе сама знаешь что произойдет.
Знаю. Прекрасно знаю. И ни за что не допущу
Боже, как я в это влипла? Как допустила?
Как чересчур откровенные, грязно-похабные фотографии со мной на них вообще появились на свет, спросите?
Такое бывает.
Бывает, когда ты безумно влюблена в своего парня и смотришь ему в рот. И настолько не хочешь, с ним спорить, что когда он предлагает тебе сомнительную работу, потому что “там можно быстро и легко заработать, малышка. Ничего не бойся, ты же у меня такая красивая”.
И потом ты еле-еле сбегаешь, от этого “легкого заработка”. А еще спустя время оказывается, что от самого черного дня в твоей жизни осталось откровенное видео. То, которое ты без слез даже смотреть не можешь.
И показывает его тебе распоследний мерзавец, которому твой бывший продал одну замечательную флешечку. И мерзавец этот уже давно вертится в подобных историях, у него связи в полиции, и он всегда-всегда наказывает тех, кто нарушает с ним договоренности…
Вот так бездарно была продана моя жизнь.
И я об этом молчу, разумеется. Мне осталась от бывшего только пустая кредитка, куча долгов, черная дыра в груди и бандит с компроматом на десерт.
Возможно, в другом мире, в другом обществе это и было бы несерьезной проблемой. Не для меня. Я точно знаю, сколько ярлыков можно прилепить за одно такое разоблачение. Сколько моих знакомых будут плеваться мне вслед. И вслед моей родне, конечно же.
И даже то, что я смогла устроиться в хорошее место, добиться повышения, мне не помогает. Сивый всегда узнает о таких вещах. Три месяца назад мой “оброк” увеличился вдвое, потому что Сивый навел справочки о том, сколько я получаю на новом месте.
Иногда даже кажется, что жизнь кончена. А потом на моем столе пищит селектор. Вот как сейчас…
— Где мой кофе, Маргаритка? — раздраженный голос босса приводит в чувство. — И платье для Ланы уже доставили?
Ах, да, вот оно — то, что неизменно возвращает меня к жизни. Владислав Ветров. Мой босс и та еще заноза в заднице. И зачем я выпросила у него это повышение до его личного ассистента? Да, помню — все из-за денег.
— Да, вот буквально только что у нас был курьер, Владислав Каримович, — я встряхиваюсь, напоминая себе о том, что нет, я жива, у меня есть руки и ноги, я могу работать. А там, глядишь, и полмиллиона найду. Соберу. Когда-нибудь…
Полмиллиона. У меня даже квартира не своя! Была б своя — я бы продала уже, пожалуй.
— Давай сюда, живее, — босс требует немедленно предстать пред его очи.
Я поднимаюсь на ноги, заставляя себя сбросить оцепенение, что охватывает меня всегда, когда я слышу голос Сивого.
Дохожу до двери, но войти не успеваю. Быстрым шагом, под яростный стук каблуков, в приемную моего босса влетает роскошная длинноногая блондинка. Из тех, с кем можно даже не пытаться соперничать. Да, я её знаю…
— С дороги.
Лана Михальчук втоптала бы меня в паркет, если бы я вовремя не отскочила в сторону. Препятствовать ей — опасно и для психического здоровья, и для карьеры. С девушкой босса, как известно, не спорят. А уж с той, кто вот-вот станет его невестой — тем более. Да-да, невестой. Я месяц была перегружена еще и из-за организации вечеринки в честь их помолвки. И вот сегодня она наконец должна состояться. Так что… Да, ей можно без записи. Если она не вовремя — он сам её на место поставит…
— Лана? — я успеваю услышать голос Владислава Каримовича до того, как закрывается дверь. — Ты рано.
— Я была в ресторане, — с порога взвизгивает его звезда, и в её голосе слышатся слезы, — Влади, что за ерунда с цветами? Я же говорила, что терпеть не могу эти идиотские тюльпаны. Я не какая-нибудь дешевка Я просила тебя — пусть оформят зал гортензиями! А там чертовы тюльпаны в каждой вазе...
Дверь захлопывается, но я услышала более чем достаточно, чтобы замереть истуканчиком и облиться холодным потом.
Цветы заказывала я. И готова поклясться — я все сделала как надо.
К телефону я бросаюсь стремглав, едва не свернув себе ногу и не сломав каблук.
Звоню в цветочный. Долго и путано объясняюсь с продавщицей, ищу среди своих бумаг стикер, на котором я записывала номер заказа.
— Девушка, мы ведь заказывали гортензии. Почему вы прислали тюльпаны?
Продавщица с той стороны трубки некоторое время молчит, чем-то клацает, а потом невозмутимо отвечает.
