ГЛАВА 1. Ринат
Дверь в палату открылась и вошла Вика. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить меня, поставила пакет с чем-то на стул у двери и посмотрела на меня. Высокая, стройная, красивая блондинка сейчас выглядела мягко скажем испуганной и помятой. Чуть припухшие губы, золотистые длинные волосы, личико сердечком, грудь натянула тонкую белую майку так, что видно было почти все, да она и не скрывала. Вика не была никогда особой скромницей и знала свою цену. Стоимость великосветской мажорки зашкаливала до небес, как только я угодил под ее власть, сам не понял.
— Ринатик? — тихо позвала она, оглядывая мой гипсовый кокон, на котором из открытого осталась только часть лица. Ну еще и грудь, с тугой перевязкой. Я, прищурившись, наблюдал за ней, испытывая только одно желание, чтобы она ушла и не возвращалась больше.
Вика подошла к кровати и пододвинула стул, села на него, цепляя дрожащие руки в замок. Джинсы обтягивали стройные ноги, на ногах дорогущие белые кроссовки и какой-то растянутый джемпер невзрачно серого цвета, что она сняла и держала в руках. Вид у нее был мягко скажем не очень. Тем более если учесть, что я видел ее в основном всегда на высоких каблуках и платьях, чаще с глубоким вырезом до середины бедра. Она с какой-то жалостью оглядела мои заточенные в гипс руки и ноги, наткнулась на мой взгляд. Я рассматривал ее молча, наблюдая.
— Ты не спишь, — утвердительно кивнула Вика и достала пакет, что принесла с собой, — Я принесла тут тебе сок, яблоки, баночка икры, паштет дорогой, крекеры, — зачем-то перечисляла она все, доставая свои деликатесы и складывая на тумбочку у кровати.
— Уходи, — выдавил я, стараясь не дергать сильно сломанной челюстью.
— Я уезжаю, Ринатик, — слезы навернулись на глаза Вики, — После того, что случилось, отец отправляет меня в клинику.
— Я знаю, — прикрыл я глаза, — Ник сказал.
— Ты прости меня, Ринат, — вдруг серьезно сказала Вика, шмыгнув носом, — Я не думала, что так получится.
— Я тоже виноват, — огрызнулся я, снова глядя на нее, — Знал же, что с такими как ты связываться не нужно. Папаша твой-убийца!
— Не говори так, — снова всхлипнула Вика.
— А что тебе не нравится? — начала во мне закипать злость, — То, что я трахнул тебя пару раз не стоит того, чтобы превращать меня в отбивную!
— Я не хотела, — уже завывала Вика.
— Еще как хотела!
— Не думала, что он примет такие меры,
— Ты знала своего отца и мне на хрен не нужны такие подарки от тебя!
— Ты не отказывался!
— С чего бы мне отказываться? Поимел глупую мажорку и получил машину, что не так? — глумился я, — А кроме машины возможно еще и инвалидность на всю оставшуюся жизнь.
— Мы любили друг друга!
— Чего?! Да ты и не знаешь, что такое любовь! — не удержался я.
— А ты...Знаешь? — подколола Вика.
— Нет, но когда любят, наверное, все по-другому.
— Я тоже думала, что Ник твой любит Ваську и что? Где он теперь?
— Точнее, с кем она теперь, — снова завелся я, — Лучше уходи, Вика. Ложись в свою наркологию, и бог тебе в помощь. Надеюсь, больше не увижу тебя. Как только встану на ноги, если встану, свалю из этого города.
— Когда вернусь, могу навестить тебя?
— Спасибо, но не нужно. Мне свое здоровье дороже, чем трахаться с тобой, — сердито сказал я и Вика встала. Она здорово похудела за этот месяц, волосы стали тусклыми, глаза ввалились. Может и правильно, что отец кладет ее на лечение. Если Вика начинала пить, то не могла остановиться, пока ее почти насильно не отправляли в клинику. Красивая ведь девка, такая, что член колом встает при виде ее. Она, да подруга ее Васька. Та даже по красивее будет, но ростом ниже и хрупкая такая, но Ник на нее запал не по-детски. Намертво я бы сказал, запал. А она его тоже кинула, правда обошлось без сломанных ног, рук и челюсти. Чтобы еще раз я в сторону таких девиц посмотрел, да никогда.
— Прощай тогда, Ринат, — сказала Вика, теребя в руках ключи от машины с логотипом БМВ, — Надеюсь, что у вас с Ником все будет хорошо. Завтра тебя перевезут в другую клинику, недалеко от Сочи. Там уже оплачен полный восстановительный курс на три месяца.
— Папочка твой, грехи замаливает? — попытался ухмыльнуться я, но охнул от боли в челюсти, — Не переживай, на мой счет уже упала энная сумма с нулями. Никто на него заявлять не будет ничего.
— Ты бы и не смог, — тихо ответила Вика, — У тебя нет доказательств. Просто сейчас, перед выборами, ему не нужны никакие волнения в прессе.
— Я так и понял, а тех отморозков, которые меня в фарш превращали?
— Каких? Ты сам упал.
— Ох и дура ты Вика, — вздохнул я, — Уходи, видеть тебя не хочу больше.
— Поправляйся, Ринатик, — Вика с облегченным вздохом направилась к двери. Притормозила около нее, держась за ручку, — Мой телефон у тебя есть, звони, если что нужно будет.
— Спасибо, что напомнила, забыл удалить твой номер. Как только телефон в руки возьму, первым делом удалю.
— Кретин, — сорвалась Вика и выскочила за дверь, с грохотом стукнув ею.
Я откинулся на подушку, сжимая зубы, несмотря на боль. Что же так тяжко на душе от всего этого? Понятно, что в моем положении задумаешься обо всем, но и другие мысли лезли в голову. Хотелось, чтобы хоть кто-то из девчонок, с которыми я спал, навестил, пришел, потрещал со мной, спросил, как я, где болит. Никто... Только мать и Ник, да другие друзья со спортивной школы. Нет ее этой любви видимо, вот и Ник тоже разочаровался. Не нужны мы никому, так, на одну ночь, не более. Хотя я и сам такой, девчонки у меня не задерживалась больше чем на месяц. Отношения остывали, страсть проходила и расставались. Когда мирно, когда со скандалом и битьем посуды, но сейчас не было рядом никого, кто бы поддержал, кроме родных и друга. А хотелось.
ГЛАВА 2. Полина
Отец вернулся из Берлина рано утром, и я наткнулась на него уже за завтраком, когда спустилась на аромат жареных сырников.
— Папа, — радостно подбежала к нему, целуя в щеку. Отец улыбаясь, отложил свой вечный Коммерсант и оглядел меня.
— После завтрака зайди ко мне в кабинет, разговор есть, — чуть нахмурился он, а я начала перебирать в уме все свои грехи, которые могла совершить в его отсутствие. Практически две недели я вела себя, мягко сказать не очень хорошо. Пару ночевок вне дома не считается, но вот статья в газете... Если он узнал об этом, мне придется туго.
Мы сидели за столом, и я лениво тянула кофе с широкой белой молочной пенкой. Любила я такое, с шариком шоколадного мороженного, но даже оно сейчас не лезло в меня. В предчувствии неприятного разговора пропал внезапно аппетит, несмотря на румяные сырники, что пододвинула ко мне наша домработница, Лена.
— Ты чего это не ешь? — поинтересовалась Лена, и я с тяжким вздохом ковырнула сырник, макая его в сметану.
