Это было сном, но таким же правдивым, как сейчас, когда мы чувствуем песок на губах,
пробиваясь сквозь пустыню. Вода была единственным возможным утешением, но ее не было.
И полным досады, злости и разочарования взглядом мы смотрели друг на друга и уходящий вдаль караван, что тащил бессильных животных домой. Мы шли. Так долго еще никто не хранил молчание. Стрелки на часах уже замерли, и палящее солнце обжигало наши ноги, оголенные короткими песчаными шортами и невысокими мужскими ботинками. Это было бы бесконечное путешествие, возможно даже последнее… пока в тишине мы не услышали завывание ветра, словно кто-то говорил с нами. Еще несколько секунд – и перед нами открылась заброшенная пещера. Мы спустились в нее. Мы не замечали ни темноты, ни сырости, только предчувствие свежих капель воды мучило сознание. Мы спустились еще глубже, и шум все назойливее оглушал нас… Это было то, что не описать и даже невозможно вообразить, – водопад сквозь глыбы серых камней сделал нас безумными… Через несколько часов мы пришли в себя… Мы уснули, переплетшиеся телами, будто один большой человек с двумя бьющимися сердцами… Стрелки на часах, похоже, замерли навсегда, и понять время в этой пещере с тенью от большой и дружелюбной луны было невозможно. Мы продолжали хранить молчание, словно боясь, что секундные желания сердца могут что-то поменять… Мы двинулись дальше, в глубь таинственной пещеры. Несколько часов спустя мы настолько отдалились, что уже обратно, казалось, не могли найти дорогу. Но это отнюдь не пугало нас.
Мы искали, и какой-то чудесный внутренний голос вел нас необратимо вперед. Я решила перевязать пораненную ногу, что повредила из-за своего упрямства и назойливой гордости. Но что-то мешало идти дальше. В этой желтоватой темноте из-за редкого света фонаря глаза не могли различать предметы.
Я опустила ладони, но муж опередил меня, будто боясь, что это что-то может навредить мне, и через секунду, в его сильных пальцах я увидела книгу… Это был старый, пожелтевший и съеденный по бокам фолиант, напоминавший священную книгу, что недавно нашли в раскопках наши друзья… Но возможно, эта не представляла такой ценности, но ее огромный размер и впечатляющий вес внес ощущения безграничного счастья в наши души, и мы жадно открыли ее… Ее язык был нам незнаком, но то, что мы смогли прочесть, навсегда отпечаталось в нашем сознании:
…пусть пространство ваше будет свободно. И пусть ветры небес заполняют его.
Из любви не делайте ваши оковы.
Пусть волнующим морем – берега ваших душ. Наполняйте две чаши, но все ж пейте едино.
И не ешьте кусок, что положен двоим. Уважайте покой, но живите друг с другом, словно струны гитары в песне одной.
Передайте сердца, но храните у Бога.
Как колонны у храма будьте близко, но все ж не живите друг у друга в тени. Доверяйте той тропе, что вас вместе Бог душою ведет…
Почти монотонно, почти одним голосом, одним сердцем мы прочли вслух эти строки и не заметили, как руки наши скрепились сами, а глаза встретились в улыбке, будто новая жизнь озарила нас… Камни стали шевелиться и с треском посыпались наземь. Еще несколько секунд спустя мы оказались в плену девственной красоты… Сквозь зеленые заросли тростника и могучих лиан просвечивался синий волнующий океан, через белую полосу кораллового песка… Мы нашли то, что искали. Наши руки сомкнулись навсегда, а сердца вновь встретились в танце гармонии и любви… Мы нашли свой дом. Я проснулась…
Когда краски распылятся в дали небосвода, когда замок на белом песке устоит,
ты вернешься за мной – ни в конце, ни в начале – ждет нас берег и бриз, вечный ветер морской…
“Рукописи не горят…” В привычном смысле этого слова вы не увидите мемуары, лишь отчасти из выброшенных набросков бунтующего сердца. Мифы, раскрытые факты биографии вкупе с интуицией теперь могут наконец вылиться в связанное, хоть и скупое повествование.
Писать может каждый, кто может хандрить, любить, ждать, надеяться, ВЕРИТЬ и ЖИТЬ.
Слова в переплетах от рифмы и снов рождают огонь, что таит путь земной. Кто слаб от рождения, но силен душой, кто ищет, поверив в себя и в свой путь. В стихах ты найдешь отражение грез.
В них сказка и быль. В прозе только ЛЮБОВЬ.
Это история рождения, обретения и взращивания в себе внутренней свободы как того единственного, что по-настоящему дает силу и способность жить. Жить без оглядки на страхи, неуверенность, в которых мы оказываемся обстоятельствами времени и судьбы. Это история о силе, которая рождается самим человеком изнутри себя, а вовсе не приобретается извне, рождается от трагического несовпадения с устоявшимися правилами, которые были приняты вне. И все зависит от человека – какие плоды дадут ростки и пойдёт ли он дальше, способен ли ответственно взглянуть и замкнуться в этой ответственности. Это история о нем, кто создал себя и свой собственный мир, все вокруг которого подчинилось и последовало за ним. В этом его. ее длинный путь. “Я не вписана в среду изначально.
Я не связана с ее правилами. И именно потому я оказываюсь способна рождаться и становиться собой.
Это моя история. История одной простой жизни, которая разворачивается сквозь время по пути из Йоханнесбурга в Кейптаун. История витков, когда открытое бездне мышление снова и снова протаптывает какие-то тропинки и многократно возвращается к одним и тем же ключевым словам: вера, надежда, любовь. Я никогда не искала дорогу под ногами. Я искала ее скрытую в сердце”.
Жизнь – это короткое мгновение, понять которое нужно быстро, почти мгновенно, а осознать. На это уже не хватает времени. Я не могу сказать про себя то, что, хотя бы немного понимаю эту жизнь. Я ее живу, только не всегда. Чаще я живу, обдумывая прошлое, заботясь о нем и тысячу раз осуждаю себя, хлебая из чаши неразумными глотками. Порой накладывая прошлое на будущее, я угасаю, не успев прочувствовать того момента, что называется настоящим. Но однажды, когда ты поднимаешь голову, перестав считать следы, ты видишь вокруг мир, и ОН. гораздо шире, чем ты его видишь, и дверей в нем гораздо больше.
Моя жизнь не померкла, когда ты пришел из дали… за стенкой свободы средь вихря бумажной хандры.
Как черный мой ангел явился и пала рука, что сердце так долго скрывала, зажавши уста.
Свободой парила в безоблачной стае небес
ты выпустил стрелы, и сердце забилось навек.
Ни ангел, ни демон – пустой, ошалевший от бурь, нашел ты во мне тот приют, что искал ты порой. И выронил стрелы, забыв все печали и боль, забылся ты в трелях от голоса, лика – ты мой. И верою, правдой свой взгляд устремил на меня.
