Глава 1
***
Прокручиваю в голове прощание со своими школьными друзьями. Мы ночевали вместе, расположившись в холле второго этажа дома моих родителей. Раскидали матрасы по полу, наделали целую гору поп-корма, закупились газировкой, включили «Дневник памяти» и клялись не забывать друг друга. Эшли с Шен подарили браслеты дружбы: толстая серебряная цепочка с первыми буквами наших имен «Ш», «К», «Э» и «Т».
Папа несколько раз поднимался к нам, спрашивая Тома, правда ли тот гей, и не сменил ли он ориентацию, ночуя с тремя красивыми девчонками. Том несколько раз отвечал, что мой папа ему гораздо интереснее нас троих. И папа уходил, под взрывы нашего хохота, бурча что-то о недопустимости подобного в его советской молодости.
Мама каждый час приносила новую вкусняшку. В конце концов открыла нам бутылку вина и удалилась к папе, утирая слезы и бормоча как была глупа, выходя замуж за русского инженера.
Папа не обижается. Они любят друг друга.
Вспомнила, как Кайл расстался со мной за три дня до моего отлета, сказав, что мы не сможем поддерживать отношения на расстоянии.
Тогда я ревела. Теперь нет.
Да, мы встречались, проводили вместе время, целовались, нравились друг другу. Но обещать что-либо друг другу, когда я улетаю в другую страну как минимум на год? Нам по семнадцать! Какой в этом смысл? Я благодарна Кайлу, что он нашел в себе смелость сделать это. Я не смогла бы. И мы оба сейчас мучились бы.
В голове всплывает разговор с родителями о том, что нам предстоит переезд в Москву, так как папу переводят в Россию, во вновь открывающийся филиал фирмы, где он работает главным инженером. Он должен будет возглавить отдел качества нового филиала. Это серьезное карьерное продвижение, новый опыт, отличная прибавка к зарплате и, самое важное, то, чего папа ждал долгие годы – возвращение на Родину. Конечно, Владимир Орловский не москвич, и в Москве прожил всего на всего семь месяцев, но все же он русский, родился и вырос в России, в небольшом городе Ленинградской области, и с самого переезда в Америку в начале девяностых, он мечтал вернуться на Родину. Не знаю по какой причине он не вернулся раньше, скорее всего, что-то не получалось. Была предпринята попытка возвращения, когда мне исполнилось пять лет, но что-то не заладилось. Предполагаю, не заладилась мама, которую идея переезда из Америки в Россию не прельщала настолько, что дело чуть не дошло до развода. В общем, мысль о возвращении папы на Родину осела в его голове на долгие годы и только теперь нашла свой выход.
Я отнеслась к переезду спокойно. Во-первых, мне всегда хотелось побывать на Родине своего родителя. Во-вторых, это сделает папу счастливым. И, в-третьих, это всего на год. Во всяком случае, пока. Тем более, по нашей с родителями договоренности я смогу летать в Мид-сити – мой родной городок, расположенный в округе Лос-Анджелес, на зимние и летние каникулы, чтобы видаться с друзьями.
Филиал должны открыть к новому году, поэтому папа должен будет прилететь самое позднее, в ноябре, а за ним и мама. А я определена в одну из самых крутых московских школ-пансионов, где буду жить и учиться с начала учебного года, чтобы не упускать программу. На выходные ученики разъезжаются по домам. И пока папа не прилетит, мне придется жить в школе и по выходным.
Немного грустно, но я приняла ситуацию как должное, и не стала скандалить.
***
Школа в выходные пустеет. Все разъезжаются по домам. Во всяком случае, на моем этаже никого нет. Мне тут одиноко. За три недели у меня не особо получилось подружиться с кем-то.
Тетя Маша, главный школьный повар предупредила, чтобы я зашла за едой до шести. Сейчас половина. Спускаюсь в столовую, набираю горячего в контейнеры, пирожки в пакет и компот в бутылку.
– Я буду винить вас, тетя Маша, когда перестану влезать в свою одежду, – говорю я в ответ на ее удивленный взгляд. – А пока, я говорю вам спасибо.
– И как только в тебя влазит? Худая, как глиста.
Я воспринимаю ее слова как комплимент. Какая милая женщина.
– Вы бы много отдали, чтобы есть столько же и не толстеть, да? – парирую я, чтобы не остаться в обиде.
– Точно, – улыбка на ее лице позволяет мне предположить, что мы подружились. – Кстати, у меня тут припасены пельмешки. Будешь? – а эта фраза подтверждает мое предположение.
– Не понимаю, о чем вы, но буду, – эта женщина готовит как мишленовский повар, я буду есть то, что она предлагает, даже с закрытыми глазами.
Д – доверие.
Тем более, что у меня вся ночь впереди, и спать я пока не собираюсь.
Иду по коридору, соединяющему мой корпус и столовую, с целым пакетом еды. Тут так тихо, что мои шаги слышны, не смотря на мягкие тапочки. Представляю себя принцессой целого королевства. А школа – мой замок. Кстати, надо включить какой-нибудь фильм про замки с привидениями. А потом бояться выйти из комнаты до туалета. Мне нравится это чувство. Есть в нем что-то романтическое.
Улыбаюсь своим мыслям.
Между лестничными пролетами натыкаюсь на два чемодана и несколько коробок.
Кажется, кто-то забрался в мой замок. И на мой этаж, так как это пролет на третий этаж – этаж одинадцатиклассников, последний этаж в этом корпусе.
Пытаюсь сдвинуть коробку, преграждающую мне путь, но она слишком тяжелая. В раздражении пинаю по ней. Даже если меня кто и увидит, я что не имею право пнуть то, что преграждает мне путь?
– Подожди, – слышу мальчишеский голос сверху, – сейчас уберу.
По лестнице спускается парень, и в моей голове вдруг начинают петь ангельские голоса Битлов. Он высокий, выше меня на полторы головы. Черные, как и мои, волосы, немного отросшие, торчат в разные стороны. Хочется еще сильнее их взъерошить, их целая копна, они должны быть жесткими. На парне спортивные брюки и белая майка. Он поднимает коробку, и я вздыхаю от умиленья, когда его бицепсы напрягаются и перекатываются.
– Путь свободен, – улыбается он открытой, широченной, самой потрясающей из виденных мною улыбкой.
Не успеваю сказать ни слова, потому что он уже поднимается со своим грузом по лестнице. И я, как идиотка, пялюсь на его упругие бедра, и обтянутые натянувшейся майкой мышцы спины, пока он не пропадает из виду, скрывшись за углом.
Должно быть это мой одноклассник. Я слышала, что скоро должен приехать какой-то Романов, староста моего класса. И староста школы. Думаю, это он и есть.
Возьми себя в руки! Так, вытереть слюни! Познакомиться! Предложить помощь. Возможно, поделиться едой и… улыбаться.
Когда я поднимаюсь, он уже снова подходит к лестнице.
– Нужна помощь?
– Это было бы круто, – наслаждаюсь его улыбкой, один уголок его рта приподнят немного выше другого, и это придает ему хулиганистый вид.
Я хочу поцеловать его в нос…
