– О чем думаешь? – спросила девушка напротив.
Ее голос вернул меня в реальность.
– А? Да так, ни о чем, – отмахнулся я, будто правда ни о чем не думал.
Август, ничем не примечательная суббота. Наше третье свидание.
Она была доброжелательной и мягкой, мне нравились выразительные складки на ее веках и белая кожа. Но даже в компании такой девушки мои мысли то и дело уносились к картинам из прошлого – в зал аэропорта.
Солнечный свет сквозь стекла, гул объявлений о взлете и посадке, дребезжание чемоданов, смех, громкая болтовня, а посреди всего этого – неподвижный, молчаливый силуэт.
Четыре года назад у меня была девушка.
На последнем семестре ей, как и мне, пришлось повторно слушать курс французского. Пока я, готовясь к предстоящим рассылкам резюме, как белка в колесе крутился между экзаменом на уровень английского и получением прочих корочек, она беззаботно ходила по кинофестивалям и занималась какой-то вспомогательной работой в театре.
Любопытство, вызванное ее необычным поведением, переросло в интерес, а тот в свою очередь быстро превратился в симпатию. Я придумывал разные предлоги, чтобы куда-нибудь ее позвать: то делать домашнюю работу, то готовиться к экзаменам, – и терпеливо бегал за ней, пока усилия наконец не принесли плоды. Мы начали встречаться и с тех пор были неразлучны.
Она превратила в пустяк все мои тревоги и нервное напряжение, которое свойственно всем выпускникам. Из-за нее мое сердце билось чаще, а душа наполнялась спокойствием. Мне еще ни разу в жизни не доводилось чувствовать ничего подобного. Я верил, что встретил свою судьбу, и не усомнился бы в этом ни на секунду.
В августе 2016 года нам предстояло отметить нашу первую годовщину. Но возникла небольшая загвоздка: за неделю до этого дня я должен был уехать в Америку. Нас ожидала разлука длиной в год и шестнадцать часов разницы во времени.
Решение это далось мне очень непросто. Но я и так откладывал выпуск из университета, боясь увязнуть в трясине безработицы, поэтому упустить такую стажировку просто не мог. Семья, друзья, ребята с факультета и даже научный руководитель – все поддержали мое решение. Против была лишь она. С того момента, как я определился с датой отъезда, полились реки слез.
А в день вылета – в тот самый день, когда я собирался скрепить прощальным поцелуем наше обещание преодолеть разлуку и не дать расстоянию развести наши сердца, – вместо того чтобы примчаться ко мне и броситься в объятия, она отправила сообщение.
Прошли годы, но я до сих пор помню наизусть каждую букву:
«Я долго думала, Сынчжун…
Я не справлюсь.
Я не смогу поддерживать отношения на расстоянии.
Прости…
Сомневаюсь, что смогла бы улыбаться, провожая тебя сегодня на самолет.
Давай расстанемся».
Я перечитывал эти слова снова и снова, глотая слезы, набирал ее номер десятки раз, но трубку она не брала. Я был в шаге от того, чтобы броситься к ней со всех ног, – наплевать на стажировку, на что угодно! Может, именно этого она теперь ждала? А минуты тем временем шли.
В итоге спустя полчаса я отправился к воротам пограничного контроля. Разумеется, мои чувства к ней были совершенно искренними, просто ее сообщение глубоко ранило меня, боль предательства оказалась слишком сильной. «Давай расстанемся» – как она могла написать такое? Это было невыносимо.
С паспортом и билетом в руке я стоял у выхода на посадку не в силах поверить в то, как сильно нынешняя ситуация отличалась от всего, о чем я мечтал меньше часа назад. Отъезд в Америку и необходимость привыкать к новой жизни теперь казались мучительным, непосильным испытанием. Глаза опять наполнились слезами, и я машинально отвернулся.
В этот миг перед моим замутненным взглядом мелькнул знакомый силуэт. Это была она: одетая в черные обтягивающие джинсы и черную кофту с капюшоном, она издали смотрела на меня и рукавом вытирала слезы. Сотрудник авиакомпании забрал у меня билет и паспорт. Словно безумный, я вырвал их у него из рук и, расталкивая очередь, ринулся туда, где стояла она.
Но не нашел ее.
Будто заколдованный, кружил по залу, но безрезультатно. Я искал ее до тех пор, пока посадка на самолет не закончилась и из громкоговорителя не прозвучало мое имя.
Мне не хотелось этого признавать, но другого выхода я не видел: я должен был убедить себя в том, что мне просто показалось. Я жаждал ее увидеть – это правда. А все остальное – это просто плод моих фантазий. Однако фантазия эта была настолько реалистичной, что навсегда осталась в памяти, стала последним ее образом. Больше мы не встречались.
Через десять с лишним часов перелета я приземлился в незнакомом городе. Дешевое вино, которое наливали на борту, вызвало жуткое похмелье, и во время посадки я мычал, обхватив голову руками. А к тому моменту, когда алкоголь полностью выветрился, я уже был другим человеком.
В тот проведенный в Америке год я встречался и с кореянками, и с японками, и с американками. Я будто открыл в себе дар, о котором не подозревал раньше. Любовь или подобные ей вещи, которые можно уничтожить всего одним сообщением, меня больше не интересовали. Я не собирался впредь плакать из-за женщин. И больше не плакал.
Понятия не имею, почему сегодня, спустя четыре года, когда я думал, что уже давно все позабыл, эти воспоминания вдруг ожили. Я ведь оставил их в прошлом, теперь у меня все замечательно… Может, все из-за промелькнувшего за окном шаттла с надписью «Аэропорт»? Или из-за туристов, кативших за собой чемоданы?
– Ты любишь выставки? Подруга сказала, что сейчас в художественной галерее проходит одна очень интересная. Правда, на следующей неделе она закончится…
– А, да? Здорово. Что за выставка?
Девушка явно заметила, что мыслями я витал где-то далеко, и теперь с милой улыбкой на губах и приятными нотками в голосе пыталась привлечь мое внимание. Ее слова – это не что иное, как предложение встретиться на следующей неделе вновь. Ведь на третьем свидании нужно потихоньку расставлять в отношениях точки над i. Таково неписаное правило для всех участников этой игры.