Иван и Марек играли в карты.
Взлохмаченный блондин сидел верхом на стуле в одних шортах.
Закатанные по локоть рукава белой сорочки и черные брюки. Галстук спущенным узлом глядит влево. Черный пиджак на спинке стула. Чисто выбритое лицо Ивана бисерит мелко пот. Душно. Где-то рядом бродит майская гроза. Судя по куче мелочи на столе, выигрывал гость.
– Где тебя носило, золотце? – спросил Марек. Строил по порядку листы в руке.
– Тот же вопрос, – не оглядываясь, добавил Иван.
– Не скажу, – я сделала независимый тон. – Я спать хочу.
– Да, – сказал Иван. Бросил карты на стол. Поднялся на ноги. – Пора спать.
– Ты за этим пришел? – сварливо вопросила я. Могла бы запрыгнуть на него, как обезьяна. Или не могла. Но хотела точно.
– Давай утром поговорим, – он подошел ко мне вплотную. Поднял лицо пальцами, теплыми и сухими за подбородок к себе. – Привет, Лелька. Я соскучился.
Марек с интересом перевернул карты соперника. Хмыкнул. Сгреб монеты со стола в карман и ушел к себе.
– Пойдем в душ. Я воняю казармой, – улыбка глаза в глаза. Где-то на самом дне прячется тень. Сомнение? Неужели он способен сомневаться в себе?
– Иди.
– А ты?
– Я подумаю.
– Ладно.
Я задержалась на кухне. Пусть идет. Как сказал догадчик Маречек в прошлый раз? Если бы я потянула прелюдию хотя бы пять минут… Ловко балбес умудряется угадывать. Интересно. Как сегодня? Получится?
Прошло десять минут. За открытым окном бабахнуло так, что Билка примчался из сада и заглянул в открытую дверь кухни. Хвост держал прижатым к бедру. Гроза набирала обороты.
– Не бойся, – провела я рукой по бородатой морде, – я с тобой.
Пес кивнул. Залез под стол, ближе к плите. Лег беззвучно, свернувшись калачиком. Спрятал лицо под массивную лапу. Я пошла в ванную комнату. Смыть с себя запахи прошлого дня.
Иван честно мылся. Розовый шлейф моего венецианского мыла заполнил влажное помещение всклянь. Небрежно закрытая прозрачная штора рисовала перспективы. У-ух! Я не видела это тело наяву ни разу. Не пришлось, как-то. Сильное. Загар обесцвечивает волосы на груди и руках. Никакого просвета белой кожи на безупречном заду. Картина паха заставила меня зажать рот ладошкой. Вспомнился снова дурачок Марек с его растопыренными пальцами. И остальное. Эрекция приподнимала это гладкое дело в понятном возбуждении. Я прыснула.
– Перестань смеяться. Иди ко мне, – сказал недовольно сквозь воду Иван. – Как в первый раз, ей-богу.
– Боишься, что сглажу? – я проглотила глупый смех. Не спешила.
– Я ничего не боюсь, – заявил знакомо мужчина. – Иди скорей, я жду.
Он водил по мне скользкими мыльными руками. Горячие струи сверху пытались смывать его прикосновения. Бесполезно. Я стекла в его желание и мечтала только об одном. Когда.
– Смотри, – сказал он мне в шею сзади. Сомкнул руки на груди. Наполнил ладони мной, – как точно ложится в руки. Для меня создано.
Сжал соски между указательными и средними пальцами. Меня прошила острая судорога. Близкая к последней.
– Какая ты отзывчивая, Леля. Я не встречал таких никогда. Хочу тебя, – он целовал и гладил. Отводил мои жадные руки от себя. Плечами, корпусом. Не позволял. Желал быть ведущим в этом древнем, как мир, танце.
Видно, мы оба заждались. Губы улыбались сами. Вся кожа счастливо липла к его шероховатым подушечкам пальцев. Наконец-то! Моя вечная треклятая инициатива рядом с ним обуглилась черной сажей. Зачем? Он пришел и делал все, как надо.
Иван вернулся и привел за собой это. Чувство невозможной, нереальной близости.
Я поразилась. Постель открыла пасть дивана в белых всполохах молний свежим бельем. Ну, Марек-волшебник! Всегда подозревала. Что он на стороне этого парня.
– На живую? Ты как? – гладил губами мочку уха. Нес на руках на старый скрипучий диван.
– Начало цикла завтра или послезавтра. Ты нарочно подгадал? – я сдалась давно. Черный автомобиль у ворот лишил меня воли бесповоротно.
– Я прикинул по календарю, – признался Иван. Накрыл меня собой. – Позволь мне, Леля.
Гроза стучала в окна сухим коротким громом. Отбеливала стекла линейками цвета электричества. Задавала бесконечный ритм. Я потеряла счет времени. Оргазм? Мой? Сколько раз? Кому сегодня это интересно? Иван вбивал себя в меня в безжалостной попытке разрядиться. Замучил и сам устал.
– Давай будем вместе. Только ты и я, – я выдохнула в основание соленой шеи. Повторила его старые слова. Я хотела и. Жалела. Мечтала опустить поцелуи ниже.
– Не надо, – он резко снял меня с себя. Встал с дивана. Ушел. Вытащил из холодильника бутылку минералки. Пил жадно из горлышка. Его неуспокоенный вид на фоне окна уже не смешил.
Пауза.
– Это реальное предложение? Или ты смеешься, как обычно? – проговорил Иван. Тем самым грубым голосом, про который я уже знала. Чужой и недобрый.
– Че ты так напрягся? – я передумала мгновенно. Зря. Все зря. – Я пошутила. Забудь.
Я подошла к нему. Пихнула ладонью в грудь, заставив сесть на край стола. Повела пальцами от к груди вниз. К главному.
– Не надо, – снова отрезал сердитый мужчина. Колени его разошлись сами на инстинкте.
– Заткнись, – ласково попросила я. Потянулась губами к его измученному концу.
Нет. Опция недоступна. Иван жестко убрал меня от себя. Вывернулся, чуть не уронив на пол. Ушел в ванную, хлопнув дверью.
Я устала страшно от сегодняшней дикой гимнастики. Колени дрожали и складывались. Диван, мой родимый, какое счастье! Я вытянулась в сыроватых простынях. Резкий громкий шум ливня ворвался в открытую форточку. Принес с собой запах городской пыли и зеленой листвы. Обесточил все долгожданной свежестью. Отрезал от сложностей бытия.
Мне приснилась мама. Давно не приходила повидаться со мной. Не помню, когда я снова видела ее молодое, улыбающееся лицо. Тихий, нежный разговор. Жаль, что слов не разобрать. Что-то хорошее. Ласковое. Прохладные, чистые руки обняли меня. Знакомый запах и знакомое тело. Раз-два-три-четыре-пять. Иван толкнулся сильно, до боли и кончил. Ярко, с глухим низким стоном.
– Я люблю тебя, – сказала я в гладкое предплечье. Я хотела сказать. Я призналась.
– Ты? – он рассмеялся. Смех вибрацией басовой струны раскатился по сильному телу.
Утро. Да, оно наступило. Умытое, звонкое солнце заглядывало сквозь цветы шиповника в низкое окно. Тянулось рыжими пальцами и гнало в кухню розовый аромат. Семь часов.
– Я первая в душ! – воскликнула я, не глядя. Выскочила из недр дивана.
– Конечно, – смех за спиной.
Я сдула спутанные волосы с лица. Иван стоял у плиты. Белая рубашка, черные брюки. Пил кофе из маленькой фарфоровой чашки. Встал давно. Я скользнула одним длинным движением и прижалась, обняв обеими руками сзади.
– М-м-м! как ты пахнешь, – я коснулась мягкими губами мочки его левого уха. – Как дела?
