Эту историю мне рассказал один военспец, а ему в свою очередь поведал ее такой же военный специалист из Приморского края. Есть там небольшой городок, в котором однажды случилось изнасилование. Органы отреагировали незамедлительно, и, создав оперативно-следственную бригаду, всем скопом бросились искать мерзавца. Раньше изнасилование считалось тяжким преступлением, поэтому над раскрытием преступления работала вся милиция, кучно бегали по чердакам и подвалам, так же кучно сидели в засадах, караулили у подъездов. Любое преступление можно раскрыть, если по нему будет работать сотрудники всех служб и подразделений в одной, так сказать, упряжке. В оперативно-следственную бригаду входили следователь прокуратуры, оперативники, кинолог, участковые инспекторы, стажеры и отряд из местных активистов, что вроде добровольной народной дружины. Сотрудники бригады прочесывали квартал за кварталом, пока одна из вездесущих старушек не подсказала, что насильник прячется где-то совсем рядом.
Оперативники поспешили в указанный двор и увидели потрясающее зрелище! На земле полусидела, полулежала женщина-следователь в беспомощном состоянии. Пока бригада носилась по кварталу, преступник выскочил из кустов, быстренько изнасиловал следовательницу – и был таков!
Вид у юной следовательницы был довольно помятый и потрепанный, и к тому же несчастный. Оперативники бросились приводить в порядок обиженную женщину, оказав ей первую помощь и быстренько записав показания, они затем препроводили ее в больницу.
К сожалению, я забыла спросить военспеца, что же случилось потом – нашли преступника или нет? Прошло много лет, а я все думаю, а где насильник-то? Насильник-то где?
Санкт-Петербург, Россия, 2002 год
Давно это было, лет пятнадцать назад. Много это или мало? Один господь знает. Вообще-то, пятнадцать лет – целая жизнь, эпоха, так сказать. За такой промежуток многое может измениться – строй, страна, нация. Только человек не меняется, он по-прежнему остается слабым и одиноким. В душе, разумеется…
В то время я работала в уголовном розыске простым оперативником в звании капитана милиции. Женщин в те годы в эту суровую службу не принимали и правильно делали, кстати. В связи с этим никаких послаблений по службе мне не полагалось, приходилось вкалывать в три раза больше, чем мужчинам-оперативникам. Я пробовала наравне с ними – не вышло, поэтому вынуждена была работать лучше, чем мужчины. Из-за этого моя жизнь напоминала вечные гонки, я все боялась куда-то не успеть, опоздать, куда-то торопилась, вид у меня был, как у взмыленной лошади. Если бы знать, что когда-нибудь настанет момент, и я все-таки обгоню жизнь, вероятно, не торопилась бы так, рискуя подчас не только своей, но и чужими жизнями.
Мой тайный осведомитель, надежный и верный, как маяк «Толбухин», как-то уведомил меня по телефону, что в одной из квартир в Московском районе находится преступник, несколько лет числившийся во всесоюзном розыске. Информация была достаточно ценной, осведомитель – проверенный, и я вышла в коридор, надеясь уговорить своего напарника «съездить в адресок». Напарник у меня был хороший, тоже проверенный, сейчас он работает то ли депутатом Сейма, то ли полицейским аж в самой Финляндии.
– Валера, выручи меня… – Я жалобно заныла, не забывая при этом жеманно хлопать глазками. В нашем деле отлично помогает.
– Сергевна, а чо надо? – поинтересовался Валера, озабоченный какими-то своими тревогами. Наивный, он даже не догадывался, на какую авантюру я его подбиваю.
– Да, подстраховать меня нужно «в адресе». Там прячется один мордоворот, он в розыске еще со времен царя Гороха. Сам понимаешь, квартал заканчивается, мне показатели нужны. А тут такая пруха пошла! Сидит в квартире, один, в депрессии, к тому же числится в розыске. Бери – не хочу! Сам в руки просится, поехали со мной, а?
Я встала на цыпочки, чтобы Валера увидел мольбу в моих глазах. Сработало!
– Сергевна, бандитов никогда мало не бывает! – наставительно произнес Валера, и мы помчались в Московский район.
С нами был водитель, кажется, его звали Сашей, молодой и шустрый паренек лет двадцати. Мы довольно быстро нашли нужный дом, подъезд, квартиру. Дом сталинской постройки, двери тогда еще умели делать, и даже доски со стройки не воровали. Я потрогала дверь: ничего такая дверь, явно дубовая, и нежно приникла к ней ухом, а там тишина, гробовая тишина!
– Сергевна, звони! – приказал Валера, нервно перебирая ногами, он явно куда-то спешил. – А то мы с женой едем за холодильником. Понимаешь, очередь подошла. Три года стояли, тесть-ветеран на очередь имеет право.
– Повезло-оо тебе с тестем-ветераном, – заныла я, – а мои родители давно умерли, хотя тоже были ветераны. Мне теперь что – без холодильника пропадать?
– Пропадай на здоровье, а у нас уже третий, – не преминул похвастать тестевыми достижениями напарник. – Звони, а то опоздаю за холодильником!
Я в сердцах утопила кнопку звонка. Упоминание о холодильнике окончательно испортило настроение, поэтому я давила кнопку, как таракана, заодно наслаждаясь оглушительной музыкой, там, за дубовой дверью.
Кроме оглушительной авангардной музыки из-за двери не доносилось никаких признаков жизни. Мы молчали, в такой момент лучше всем молчать, концентрация сил и нервов, так сказать. Даже шептаться нельзя, ни в коем случае, все монологи и диалоги ведутся путем эксплуатации органов зрения. В самый разгар дикой симфонии дверь неожиданно распахнулась, меня схватили и втащили в квартиру. За спиной раздался гулкий удар.
«Дверь захлопнулась», – запоздало догадалась я.
Через несколько мгновений я потрясла головой и пришла в себя. Мне удалось – с трудом – устоять на ногах, но то, что я увидела перед собой едва вновь не повлекло потерю самообладания и устойчивости. А увидела я вот что.
Передо мной стояли шестеро молодцев, этакие бравые ребята лет под тридцать, бритые, одетые в черные рубашки и черные джинсы. Кстати, в те времена эта униформа еще не имела хождения в бандитских кругах. Мода на «черное» пришла значительно позднее, черти бы ее побрали! От неожиданности и от большого количества бритых голов я несколько опешила и впала в ступор. Впрочем, ступор был каким-то диффузным, дело в том, что перед моим носом торчал ствол пистолета, и я умудрилась разглядеть блеск ствола. «А из пистолета не стреляли еще. Ствол чистый, как намытый!» Я подавила безнадежный вздох. Непристреляный пистолет не числится в милицейских учетах. Если они меня убьют, их не найдут никогда. Положение было паршивое. Выходной день, Валера на лестнице, я – в квартире под стволом пистолета. Ощущений никаких, кроме острого желания стать маленькой мышкой и юркнуть куда-нибудь в дырочку на полу или вообще дематериализоваться. Или сделать шаг в сторону, упасть, в конце концов, на пол, но ни того, ни другого, ни третьего сделать было невозможно. Когда мне рассказывают страшилки из области экстремальных ситуаций, и, брызжа набегающей слюной говорят, что, мол, вся жизнь, начиная от рождения промелькнула перед глазами. Я не верю! И вы не верьте! Не может вся жизнь промелькнуть в один миг! Это выдумки воспаленного воображения…
