«Золушка» – старинная сказка, которая родилась много, много веков назад, и с тех пор всё живёт да живёт, и каждый рассказывает её на свой лад.
Евгений Шварц
Моя мама – Золушка. Она много работает и вечером засыпает от усталости в кухне. Но не на золе, а на диванчике. Золы у нас нет, потому что нет печки. У нас плита. Но от этого хлопот у мамы не меньше. Мама ходит на работу, а ещё она занимается домашним хозяйством и мной. Мы живём с дедушкой, бабушкой и двумя тётками – Анной и Марьяной. Тётки Анна и Марьяна успешные, не то что мама. Они так говорят. У тёток полно денег, потому что обе занимаются своими котлованами. То есть карьерами. В этих карьерах они добывают деньги. Тётки не любят маму. «Дура!» – чуть что взрывается тётка Анна. Её любимое слово – «дура». Любимое слово тётки Марьяны – «продвинутый». «Какой надо быть дурой, чтобы так сломать себе жизнь!» – фыркает тётка Анна. Мамина жизнь кажется ей загипсованной с головы до ног. «Это так непродвинуто! – поддакивает тётка Марьяна. – Дети – это сплошные неприятности». В нашем доме одна сплошная неприятность – это я.
Мой дед – лесничий. Не королевский, потому что короля у нас нет. У нас президент. Но дед не президентский лесничий, а обыкновенный. Он работает в управлении лесного хозяйства. У него на работе нет ни деревьев, ни трав, ни зверей, ни птиц. Только много-много бумажных листов, целые горы бумаги.
Дед меня любит. А маму он жалеет. Только заступиться за неё не может. Потому что тогда тётки Анна и Марьяна совсем разозлятся, и будет ещё хуже. Мама говорит, что это такая игра на две команды: с одной стороны мама, я и дед, а с другой – тётки и бабушка. Но мне эта игра не нравится. Я в неё никогда не выигрываю. Наверное, это потому что дед всегда молчит. И я ещё маленький. А тётки уже большие. И ещё бабушка. Бабушка не злая, просто не такой жизни она хотела для своей дочери. Бабушка столько лет пахала, надрывалась, и что?! Она всегда всхлипывает, когда говорит об этом и мне становится её жалко. Однажды я спросил у бабушки, где её старый плуг. Ну, тот, которым она столько лет пахала. Дед засмеялся, а бабушка кричала, что это уже ни в какие рамки не лезет. Я потом спросил у мамы, что не влезло в рамки. Но мама так и не сказала.
Мама меня понимает. Она даже знает заранее, чего я захочу. Я тоже понимаю маму. Правда, иногда и она говорит, что объяснит что-то, когда я вырасту. Не знаю, останется ли у меня во взрослой жизни время на что-нибудь кроме этих объяснений – мне их столько уже наобещали.
Единственный, кто не откладывает объяснения на потом – это дед. Поэтому я пристаю к нему с расспросами чаще, чем к другим. Но и он иногда ускользает от ответов. Как только я пытаюсь узнать о моём папе, дед сразу прекращает разговор: «Когда ты вырастешь, сам всё поймёшь». Так всегда. Никто не говорит мне об отце.
Я часто думаю об этом. Кто мой папа? Какой он, как выглядит, где живёт? Когда я представляю, какие лица будут у тётки Анны, тётки Марьяны и бабушки в тот момент, когда папа приедет и увезёт нас с мамой, мне становится смешно. Иногда, когда тётки ругаются, я подхожу к окну и смотрю во двор. Вдруг папа уже приехал? Но его всё нет и нет. Может быть, папа не знает, куда ехать? Я думал об этом и никак не мог найти ответ. И, наконец, всё понял. Мой папа – принц. И его заколдовали. Или с ним ещё что-то случилось. Как дед и говорил, я сам всё понял. Значит, я уже вырос. Теперь я знаю, что делать.
Взрослым легко обзаводиться вещами. Когда им что-то надо, они идут и покупают. А детям всё приходится выпрашивать. Или ждать праздников, надеясь, что подарят именно то, что ты хочешь. Но, во-первых, праздников не так уж много. А во-вторых, обычно дарят совсем не то, что ты ждёшь. Я проверил свои копилки. Триста восемнадцать рублей.
– Дед, а 318 рублей – это много или мало?
– Смотря для чего, – отвечает дед, не отрываясь от газеты.
Если дед будет продолжать читать, он и не вспомнит потом об этом разговоре. А мне нужен помощник. Взрослый. Я подхожу к деду, загибаю край газеты и заглядываю ему в лицо.
– Мне карту купить надо. На которой все страны мира нарисованы.
Дед удивлённо моргает и одобряет моё решение: – Карта – это хорошо.
– Дед, я накопил уже 318 рублей. Своди меня в магазин. Хочу посмотреть, хватит мне на карту или нет.
Дед снова произносит: «Хорошо!» и ныряет обратно в газету.
Вечером еле дождался маму. По дороге с работы она заходит в магазин за продуктами. А когда мама дотаскивает их до квартиры, то всегда несколько минут сидит в прихожей на банкетке. И в эти минуты она уже не думает о работе и ещё не думает об ужине. Самое время поговорить.
– Мам! – я сажусь рядом с ней на корточки. – А у тебя есть карта?
– Какая? – еле слышно спрашивает мама.
– Карта мира.
Мама внимательно смотрит на меня и начинает смеяться: – Чебурашка начал издалека: «Солнышко светит, травка зеленеет. А нам позарез нужны гвозди!»
Говорю же, мама меня понимает. Даже больше, чем мне бы хотелось. Поэтому она с подозрением глядит на меня и спрашивает:
– Что ты задумал?
– Ничего, – отвечаю я, скрестив за спиной пальцы.
Мама поднимается и несёт сумки на кухню. Всё, сейчас она будет готовить ужин, и разговаривать с ней теперь бесполезно. Мама готовит два ужина – один тёткам, а другой всем остальным. Тётки Анна и Марьяна сидят на диете и едят только то, от чего можно похудеть. Хотя куда уж хуже? А готовить они не могут – у них маникюр. Это значит когти. Больше мама про карту не заговаривает, а я думаю, как её убедить.
В субботу мама ведёт меня в парк. По субботам всегда парк, потому что мама выходная.
А на обратном пути она заводит меня в книжный магазин и покупает большую красивую карту. Первая часть моего плана удалась.
Дома оказывается, что дед тоже купил карту. У меня целых две карты, географическая и политическая. Бабушка ворчит, что меня балуют. А мама говорит, что лучше география, чем химия. От географии, по крайней мере, ничего не взрывается. Дед возражает, что химия намного безопаснее политики. Все начинают спорить и забывают обо мне.
Теперь нужно узнать, где живут короли и королевы, принцы и принцессы. Вообще-то мне нужен только один принц – мой папа. Но раз о нём мне никто не рассказывает, придётся узнавать про всех. Я спрашиваю у деда, где живут короли и рисую на карте короны. Дед доволен – я интересуюсь политикой. Некоторые короны я перечёркиваю карандашом. Я слышал, как тётка Анна говорила, что я копия своего отца. Значит, у папы должны быть русые волосы и голубые глаза. У африканских принцев чёрные глаза и чёрные волосы. Я с сожалением зачёркиваю короны по всей Африке. Столько принцев сразу! Но ничего не поделаешь, мне нужно найти папу.
