Милочка проснулась поздно. Побаливала голова. Солнце рвалось сквозь шторы, и отчетливо возмущались куры: «Куд-куда она запропастилась? Почему не выпускает в полисадник? Там червяччччки, а мы тут паримся!» Куры допрашивали петуха. Он же, ходил среди них, изображая всезнание: «Цыц, дурры, раскудахтались! С Сенькой она вчера гулеванила. Сейчас очухается и выпустит вас». «Курицы!» – презрительно добавил он и ради разнообразия забрался на беленькую молодку на глазах у многочисленного гарема. Жены, терпеливо дожидаясь исполнения господином супружеского долга, рылись в сене загона среди собственного помета, выискивая оброненные зернышки, а может быть, соблюдая некий куриный политес.
Милочка потянулась, припоминая подробности бурно проведенного вечера. Как ревновал вчера Сеня! Прямо Отелло! Ну, что ж, ему полезно, а то ни два, ни полтора: никак не определится с разводом. Да, и Гришка давно на нее глаз положил. А что, зарабатывает он неплохо, у него всегда живые деньги. Трактор-то не в аренде, а собственный, отец в свое время подсуетился, когда колхоз развалили. Старенький, правда, но Григорий сам его ремонтирует, запчасти из Китая заказывает и все в порядке. Дом себе почти достроил. Вчера шептал, когда качались в медленном танце:
– Эх, Мила, мне же хозяйка нужна будет в такую домину. Сварить, прибрать. Хозяйство большое.
– Ты мне предложение, что ли делаешь? – смеялась она.
– А что? – пьяно смеялся он в ответ. – Ты хозяйственная. Опять же, есть за что подержаться!
И его рука соскользнула с талии на ягодицы. Милочка залилась громким смехом, чем привлекла внимание сидевшего за столом Семена. Он просто буравил взглядом парочку. Заметив, что может вспыхнуть драка Мила, не торопясь, вернула мужскую руку на талию.
– Люди смотрят.
– Да, пусть смотрят.
– Так ты что же, жениться на мне хочешь?
– Так сначала пробу надо снять, принцесса, а ты все бегаешь от меня. – А то окажется потом, что ты в постели бревно – бревном, – жарко шептал ей на ухо «молодой крепкий бычок», как называла его Галка.
– Не беспокойся, не бревно!
– Докажи, принцесса!
– Ох, какой ты скорый! Я подумаю.
Музыка прервалась, они вернулись к компании. Ревновал не один Семен. Подружка обжигала ее взглядом, но Милочка только смеялась. Она подсела к Галке:
– Ты что злишься?
– Да, ничего. Нечего крутить хвостом перед ним! О чем шептались?
– Ну, ты ж его знаешь, как выпьет, все у него принцессами становятся, – отмахнулась Мила.
Да, об этом знало все село. Даже кличка к нему приклеилась «Принц», хотя на принца он был совсем не похож: коренастый, смуглый, с мощными лопатообразными ладонями.
Сейчас Милочка, все еще лежа в кровати, обдумывала перспективы. А что, в самом деле? Может, бросить к лешему этого Семена, пусть живет со своей квашней Алкой и сопливыми детьми! Выйти замуж за молодого, холостого и не оправдываться перед всеми за свой грех. Они хоть и не афишировали свои отношения, но разве что скроешь от соседских глаз? Алка ходит, вон, не здоровается. Да и остальные языки чешут. Только вот проблемка имеется, и даже не одна. Родители у Гришки не позволят ввести в дом такую «принцессу». Галка рассказывала, что они давно присмотрели ему невесту – Наташку Поховникову. Мол, и молоденькая совсем, вот только девятнадцать исполнилось, и хозяйственная, и с парнями ни-ни! Говорят, девственница! Конечно, кто ж на нее позарится то? – Ни кожи, ни рожи! Доска – два соска. Плоская, как селедка. А Гришка-то «принцесс» любит! Галка вот, красотка просто! И то никак не может женить на себе.
– А ты залети от него, – совсем недавно советовала ей Мила. – Родишь, – никуда они не денутся! Неужто, свою кровиночку не признают?
– Да, не получается у меня, – кусая губы, отвечала подруга. – Сначала я предохранялась. Потом как-то решила попробовать, перестала таблетки глотать. Тоже подумала, что затянулись наши хороводы в лесочке, да в машине его. Но, знаешь, не беременею и все тут! Раньше тряслась, что не придут! А теперь, как по расписанию. Один раз, правда, была задержка. Я обрадовалась, намекать ему стала, а он ответил: «Роди сначала, а там посмотрим!»
– Но ведь не отказался от того, чтобы ты родила.
– Нет, не отказался.
Вот такой был разговор. Значит, Гришка может и жениться, если она, например, родит. А Галке не надо было на аборты бегать от этого своего городского, богатенького папика! А тот поматросил и бросил. Теперь вот ни денег, ни здоровья. А как нос задирала, думала, что он ее в город заберет! Галка два года на него потратила. Потом пьяная плакала, рассказывала, как он ею пользовался: и чулки надень, и так встань, и эдак загнись. Все никак возбудиться не мог. Галка говорила, что порнушку ставил и заставлял ее повторять. Фу, гадость какая! Терпение ее закончилось тогда, когда он приволок игрушку из секс-шопа и хотел, чтобы она перед ним ею воспользовалась. Галка тогда психанула и хлопнула дверью. Вздумала воспитывать этого извращенца. Ждала, что он позвонит, извиниться и его игрища прекратятся. Да, куда там! Не дождавшись от него звонка, набрала сама его номер. Он ей тут же объявил, что она может забрать свои вещи. А когда пришла, чтобы поговорить, дверь ей открыла совсем молоденькая девчонка в халатике, явно на голое тело. Студентка, наверное. Пришлось Галке собрать немногочисленные пожитки и уйти ни с чем. Причем, сам он так и не показался. «Козел! – рыдала Галка. – Извращенец! Импотент!» Тут-то она и перекинулась на Гришку. Молодость имела свои преимущества. Секс каждый раз был продолжительным и бурным. «Только давай!» – откровенничала подруга.
Ну что ж, давать Милка могла и сама. Сеню нельзя было отнести к неутомимым: быстренько получил свое и отвалил. Ни тебе слов красивых, ни ласки – торопился домой постоянно. И подарков не делал никогда, все деньги домой относил. В лучшем случае, бутылку принесет и колбасу. Сам сядет, выпьет и давай хрустеть и чавкать: «Ох, и огурцы у тебя, Милка, вкусные! Моя совсем не умеет закрывать!»
Милочка давно уже выпустила кур, на скорую руку прополола клубнику и побежала в цех, благо, сегодня она была во вторую смену. Работала она нормировщицей в цеху. Цех выпускал газоблоки, которые разлетались по стройкам района, как горячие пирожки. За счет этого производства, село расцвело, как никогда прежде. Директор цеха, брат Главы администрации района, дал рабочие места половине жителей мужского пола. И хоть селяне ворчали, что он жмот и мог бы платить больше, но за работу держались. Ворчали они, скорее, по привычке русского человека. Умом же люди понимали, что их село, по сравнению с остальными, живет хорошо. – Не надо бросать семьи, хозяйство и подаваться в город на заработки. Кроме того, Борис Петрович был крут: если рабочий появлялся, выпивши или с большого бодуна, его неминуемо ждал расчет. Поэтому, все посиделки с обильными возлияниями случались теперь только в выходные или праздники. И это тоже положительно влияло на общую атмосферу жизни. Тот же Борис Петрович отремонтировал на свои средства клуб, заброшенный в период перестройки. Теперь туда бегали мальчишки и девчонки заниматься в секциях и кружках, как в советское время. Правда, тогда все было бесплатным, теперь плата взималась, но небольшая. Имелся и хор, который работал для желающих бесплатно: пой – не хочу. С многодетных родителей денежная плата не взималась. – Они отрабатывали трудом по покраске, ремонту и уходу за небольшим фруктовом садом, что был разбит при клубе, и работой в цветочной оранжерее в свободное время. Фрукты отвозили в соседний район в детский дом и интернат для престарелых. А цветы развозили по цветочным магазинам. Самое интересное, что от работы не отлынивал никто: ни взрослые, ни дети. Борис Петрович умудрился пробудить в людях социалистическую сознательность и гордость за плоды благотворительного труда. И милосердие умудрился пробудить: уже три семьи приютили у себя детдомовских ребятишек, одного мальчика и двух девчушек. Сначала детвора дичилась сельских ребятишек, пришлые дети выглядели какими-то невзрачными, забитыми. Но потом, выровнялись и теперь уже, ни у кого бы не повернулся язык назвать их неродными.
