Только что громко вопящее тело жертвы затихло, окончательно перестав извиваться и дёргаться. Старик разогнулся, отстраняясь от растерзанного трупа. Стряхнул тёплые капли крови с кинжала на каменную твердь под ногами.
Рыдающие глазницы Тро́гловой Башки полыхнули багровым, и тут же перед мысленным взором Гру́кра появился сурово нахмуренный лик Змееголового Бога.
«Ты испытываешь моё терпение, раб! – грозными раскатами грома зазвучали слова в мозгу главного шамана. В висках запульсировала разрывающая черепушку боль, а в сердце словно кто зубами вцепился. – Слишком мало эманаций смерти идёт через канал! Как же мы можем прийти в твой мир, если ты не сдерживаешь своих обещаний?! Я, что, дал тебе слишком мало сил и умений?! Или ты считаешь, что меня можно обмануть?!»
Хорошо, что, предвидя подобное, старик заранее опёрся на посох. Иначе не устоял бы сейчас на враз ослабевших ногах.
Слегка покачнувшись от нахлынувшего головокружения, он ощупал рукой пылающую болью грудь, будто проверяя, не появилась ли в ней дыра, и подобострастно забормотал, склонив уничижённо седую голову в высоком колпаке:
– Мой Повелитель, я покорно прошу не гневаться. Мы стараемся. Мой народ непрестанно прочёсывает, обыскивая, все близлежащие земли. Воля твоя для нас превыше всего. Мы выбиваемся из сил, но добываем пленников.
«Мало! – громыхнуло в голове, а пугающий лик божества приблизился, увеличившись, словно тот наклонился вперёд. Немигающий, полыхающий злобой взгляд Змееголового упёрся в переносицу Грукра, явно стараясь проплавить в ней дыру и добраться до мозга старого шамана. Голос же Бога наполнился не менее обжигающим разум ядом: – Или ты желаешь, чтобы я забрал души всего твоего ничтожного народишки? Всё равно от вас мало пользы, ленивые твари!»
– Мой Повелитель, мы все в Твоей воле! – еле удерживаясь, чтобы не рухнуть на колени, и задыхаясь от навалившейся дурноты, раболепно запричитал старец, с трудом проталкивая слова через пересохшее горло. – Но, молю Тебя, позволь нам и дальше служить Тебе. Мы приложим все старания в угоду Твоему пожеланию. Ведь единственная наша цель – помочь Тебе явиться в этот мир и стать Истинным Властителем над всем сущим!
«Твоей, тебе… – ворчливо передразнил Бог. – Я подумаю. – Перестав буравить взглядом старика, он слегка отодвинулся. Боль, заполнившая к тому моменту всё тело Грукра, слегка отступила. – Но количество жертв должно быть увеличено. Старайся, раб!»
Змееголовый исчез из головы шамана, и тот облегчённо вздохнул. Бог пощадил старика, хотя легко мог забрать жизнь своего верного служителя. Но Грукр нужен ему. Без его стараний Злые Боги не смогут прийти в этот мир. Они лишь нащупали путь, а вот проторить дорогу без помощи шамана вряд ли сумеют.
Но Грукр поможет им. Костьми ляжет, но добьётся своего! И тогда весь мир ляжет к ногам Злых Богов! И про́клятый народец будет наконец-то отомщён!
Дождавшись, когда дурнота и головокружение пройдут, а ноги, наполнившись силой, вновь обретут способность нести утомлённое таким общением тело, шаман развернулся и медленно поковылял прочь с Жертвенной скалы, тяжело опираясь на посох и часто вздыхая.
Перекинутая через плечо туша убитого рогача постукивалась о спину в такт быстрым шагам. Словно подгоняла болтающейся головой и без того спешащего домой Муа́йто.
Впереди, рассекая высокую траву, семенил Во́йко, беспрестанно тычась рыжей мордой во все стороны и принюхиваясь, будто проверяя, туда ли они вообще идут. Не успевшая выпасть зимняя сероватая шерсть, торчащими клоками взъерошившись на боках и спине волка, цеплялась за жёсткие стебли травы и колючие кусты, оставляя забавный «волосатый» след за неугомонным другом.
Позади пыхтели, стараясь не отставать, Арко и То́йто. Мальчишки пережили уже шестую зиму и сейчас были посланы в помощь Муайто. Пока не подрастут и не смогут сами стать охотниками. Иногда, правда, большаки забирали этих или других мальков с собой на выпас. Но даже катание на скакунах не способно долго удержать мелких проныр рядом со стариками. На охоте куда лучше. Вот станут такими же древними, тогда и пойдут в скотопасы. А сейчас им интереснее в загонщиках у охотников поотираться. Да и полезнее к тому же.
Сегодня и оба малька, и Войко потрудились на славу, выгнав на Муайто отличного зверя. Ну и сам он не оплошал. Метнул копьё точно в грудь, промеж передних лап рогача. Даже побегать за ним не пришлось – так и рухнул замертво прямо перед охотником.
За такое старание вся троица загонщиков была вознаграждена. Войко перепала выпотрошенная требуха, а радостные мальки-орчата по очереди тащили домой копьё Муайто. Знатное копьё. Такое в посёлке не у каждого взрослого большака есть, не то что ещё у кого из молодых.
Когда-то, с пару рук зим назад, когда племя ещё кочевало по приморским степям, отец привёз из набега обломок меча. Больше чем в локоть длиной, из отличного железа. Еле смогли тогда сбить вокруг обломанного края острые кромки лезвия.
Муайто в ту пору сам был чуть постарше идущих сейчас следом за ним мальков. С диким восторгом он тогда помогал отцу вставлять обломок в расщеплённый конец древка и приматывать тонкими полосками из вымоченной шкуры скакуна. Нынче эту закаменевшую обмотку и ножом не возьмёшь. Держит намертво. А отец, подарив ему на вырост такое великолепное копьё, взял да и не вернулся из следующего набега. Сгинул где-то у берегов реки Урты. Мать с маленьким Муайто забрал к себе в семью брат отца, старший шаман их рода. Потом мать умерла. Но Муайто тогда прошёл уже испытание, перестав быть мальком. И потому почти даже не ревел. Только если никто не видит.
А потом Урта и море, в которое она впадала, стали мелеть. Говорят, из-за того что выше по течению Большой Вождь человеков соединил эту реку с другой – Итилой, лишив части силы. И орочьи степи стали хиреть. Сохнуть и умирать, превращаясь в безжизненную пустошь. Все племена стали перебираться кто куда. Их род ушёл вдоль речки Векши сюда, к южным отрогам каменного хребта и попробовал стать оседлым, выбирая себе место получше. Живут же севернее горские орки совсем не кочуя. Тем более здесь были места и для выпаса уменьшившихся табунов, и для охоты на всякое зверьё. И человеки реже встречались. Одно плохо – в горах обитали совсем одичавшие серые коблитты.
Впереди тревожно тявкнул Войко. Оглянулся, прижав уши и опустив хвост. Не ощерился, показывая зубы. Значит, впереди никто опасный не таится. Просто волк что-то почуял и тревожится.
Муайто нахмурился. Не нужны ему сейчас никакие задержки. В становище его ждёт Три́ска.
Ох уж эта Триска. Всем она хороша – красивая, с изумительными глазами, тонкой талией и крутыми бёдрами. Ноги длинные и сильные. Грудь только пока что небольшая. Ну да это ерунда. Нарожает ему Триска пару-тройку маленьких охотников и станет ещё краше.
