Если Тот, Кто прелестницам дал красоту,
Утоленье – скорбящим, а праздным – тщету, —
Нам с тобою не выделит места под солнцем,
Не печалься: других Он низверг в черноту.
Коль не знаешь, что будет с тобой через год,
Зря печалишься раньше прихода невзгод
Ты, вкусивший вина, обнимающий пери,
Утирающий страсти взыскующий пот.
Вы, объятые шумным веселием круга,
Под звучанье барбата воспойте друг друга.
И незло помяните беднягу Хайяма,
Что очнулся травинкой весеннего луга.
Не тверди, что идет за бедою беда.
Ты желанной награды не сыщешь тогда.
Знает каждый мудрец: всё во власти Аллаха.
Слезы лить понапрасну – не стоит труда.
Бедные жители кладбищ, их горевое родство
В прах превратилось летучий. Ветер развеял
его.
Что за вино они пили, если до Судного дня
Спят, ни о чем не тревожась, спят, не боясь
ничего?
Даже избранный муж, чья всесильна рука,
Кто о мире привык рассуждать свысока,
Пред делами Всевышнего жалок, потерян
И ничтожен, подобно крупице песка.
Смерть торгов не ведет и не кажет лица.
На нее ты бежишь, словно зверь на ловца.
Чрево рыхлой земли – вот обитель покоя.
Пей вино. Этой сказке не видно конца.
Избороздив морщинами чело,
Сомненье не сулит нам ничего.
И лишь вином наполненная чаша
Весельем освещает торжество.
У меня – ни двора, ни кола во дворе.
Вся наличность моя – голова в серебре.
Пьянь. Бродяга. Болтун. А поскольку в сединах —
Борода, то и черт, как известно, – в ребре.
Я видел сон: один мудрец мне произнес: «Пока
Ты спишь, дряхлеют лепестки пурпурного
цветка.
Стряхни дремоту дней своих, что смерти
равносильна.
Встань, ибо скоро ты уснешь на долгие века».
Там, в загробном краю, хорошо или худо —
Не расскажет никто, не надейся на чудо.
Для чего ты зарыл столько золота в землю,
Если знал, что за ним не вернешься оттуда.
И сгорбленный старик, чья борода седа,
И розовый юнец – все сгинут без следа.
Ты думал, этот мир вручен тебе навеки?
О нет, всего на миг ты заглянул сюда.
Бестолково состариться нам суждено.
Время нас истолчет, словно в ступе – зерно.
Для чего мы посеяли столько желаний,
Если нам урожая собрать не дано?
«Кто блажен?» – я спросил одного мудреца.
Он ответил: «Как слепы людские сердца!
Счастлив тот, кто в объятьях
своей луноликой
Ночь проводит, которой не видно конца».
Я спешил в погребок. Осветила луна
Захмелевшего старца с кувшином вина.
Я спросил: «Почему не стыдишься Аллаха?»
Он ответил: «Бог милостив, пей же – до дна!»
Тот блажен, кто избрал не ярмо, а свободу,
Кто молился закату, а также – восходу,
Кто, все ниже склоняя кувшин обливной,
Пил вино бытия, а не пресную воду.
Я откроюсь тебе: цель творения – мы.
Ненасытного разума зрение – мы.
Этот круг мироздания перстню подобен.
Лучший камень в его инкрустации – мы.
Мы – веселья источник и пожар мятежа.
Справедливости корень и коварство ножа.
Совершенство и низость, очищенье и грязь.
Мы – и чаша Джамшида, мы – и зеркала ржа.
Употребляй вовсю румяна, притиранья.
Но старость победить – напрасные
старанья.
Сто раз произнеси, что ты – источник жизни,
Но век измерен твой, как сказано в Коране.
Смешна твоя радость, а также – обида.
Ты легче пылинки из праха Джамшида,