Писатель Владислав Горьковатый закончил небольшую речь перед поклонниками у себя на кухне и одним махом допил коньяк из стакана. Это было уже лишним: пить он не умел и не любил. Однако выступать публично Владислав побаивался, так что в таких случаях привык немного подбадривать себя крепким алкоголем. Только короткий период энтузиазма и раскрепощения всегда у него заканчивался сонливостью, а потом и вырубал напрочь, поэтому после речи писателю неизменно требовалось найти место для длительного сна. Сейчас он был у себя дома, где устроил вечеринку для “своих”, и такая локация у него была – его спальня в трехкомнатной квартире, дверь в которую была заклеена липкой лентой с табличкой “не входить!” Все остальные помещения доставались гостям, которые могли закончить праздник в любой момент на свое усмотрение. Хотя их было не так чтоб слишком много. Горьковатый был писателем малоизвестным, зато самодостаточным. Публичность интересовала его только постольку-поскольку, а уже завтра он уходил в творческий запой для написания четвертого романа в серии фэнтези-детективов про мир идей, в который собирался погрузиться с головой. А желательно и с другими частями тела, что было, к большому его сожалению невозможно.
Выйдя в коридор, Владислав собирался добраться до спальни, чтобы там и исчезнуть, но на середине пути встретил женщину, которая с бокалом вина в руке преградила ему дорогу. У нее были совершенно замечательные волосы, кудрявые и обалденно рыжие, на которых красовался зеленый, в тон платью, берет с брошью в виде крылатой лошади. Эти кудрявые волосы уже примелькались Владиславу за время вечеринки, но в остальном он женщину совсем не знал.
– Спасибо, что пригласили меня, – тем не менее, тепло поблагодарила она.
– Кто вы? – спросил он захмелевшим голосом.
– Меня зовут Мнема! – радостно представилась женщина, глядя на него озорными изумрудными глазами.
– Как муза воспоминаний, – припомнил Владислав.
– Мне безумно нравится ваша серия книг о мире идей! – защебетала Мнема. – Особенно эта неугомонная парочка: Клио с факультета музотворчества и Фаррос с бизнес-энтузиазма! Да и остальные персонажи хороши! Интересно читать и как они учатся, и как разгадывают преступления!
Писатель еще раз внимательно посмотрел на нее. Вот почему на ней была брошь с Пегасом, как носили студенты Института Вдохновения из его романов – она фанатка серии его книг.
– Спасибо, я как раз собираюсь продолжить эту историю, – кивнул Владислав, – завтра уже начну писать. Извините, мне нужно идти.
Писатель с трудом прошел мимо женщины: разминуться в пьяном состоянии да в узком коридоре оказалось сложновато. В принципе он был не прочь немного поговорить с симпатичной поклонницей о своей книге, если б только не принятый на грудь коньяк. Он уже чувствовал, как размягчаются ноги под ним, и боялся, что задремлет прямо на полуслове или еще как-то некрасиво поведет себя, и женщина обидится, и на одного читателя будущей книги станет меньше еще до написания первой строки.
Открывая дверь, Горьковатый поднырнул под липкую ленту и зашел в свою комнату, заставленную стопками книг и всем тем, что он перенес сюда из других частей квартиры во время уборки перед вечеринкой. Но кровать оставалась свободной. Она терпеливо ждала своего хозяина, чтобы он мог спокойно упасть на нее и забыться сном на несколько часов, пока за дверью продолжала звучать музыка и разговоры.
Какое-то время писатель находился в полной отключке, потом просто дремал, пока не пришло его обычное время бодрствовать. Это был уже следующий день, время после пятнадцати часов и пора было садиться за работу.
Встал он немного помятый и мучимый жаждой, однако, прежде всего, он подхватил свой ноутбук и пошел с ним в гостиную, чтобы посмотреть в каком состоянии находится его рабочее место. В комнате еще витал дух посторонних людей, а в самых удивительных местах оставались стоять стаканы и тарелки с недоеденными закусками. Но это было не важно. Владислав подвинул свое любимое кресло к окну, из которого был виден бульвар, а к креслу небольшой столик, на который он положил ноутбук, и побежал по остальным делам. Он заглянул в ванную, сделал себе много кофе в большой сувенирной кружке из Суздаля, но все это время уже обдумывал вкусное начало нового тома. Про еду писатель вообще забыл: другой мир нетерпеливо звал его и тянул за несвежую рубашку.
По пути обратно в гостиную Владислав все же прихватил тарелку с недоеденным кем-то из гостей куском торта, к которому, вроде как, и не притронулись даже. Плюхнувшись в кресло, он съел его, пока загружался ноутбук. Отставив опустевшую тарелку на пол, писатель стал скорее печатать первый абзац своего нового романа.
В таком духе прошел вечер, ночь, а потом еще одна и еще. Скоро и неделя миновала, а за ней другая. Продукты Владислав заказывал на дом и практически не выходил на улицу. Всего пару раз мылся, да и то, походя, можно сказать, не приходя в сознание. И уборкой вроде не занимался, только куда-то сами исчезали немытые кружки и тарелки, которые складировались возле кресла. На остальное он и вовсе не обращал внимания, а зря. В квартире становилось все чище и чище, она сама проветривалась, пока он спал в дневное время, и на удивление самостоятельной оказалась стиральная машина в ванной. Однако легче легкого было списать все на свою невнимательность и забывчивость, решить, что сам все делал чисто машинально, и просто на все забить.
В семь утра, как обычно, женщина с рыжими волосами тихонечко раздвинула в стороны стопки книг и осторожно выбралась из-под кровати, на которой свободно раскинулся Владислав Горьковатый. Она ласково посмотрела на его небритую физиономию на мятой подушке и прикрыла ему ноги одеялом. Потом она на цыпочках вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Теперь можно было спокойно заниматься своими делами: хозяин квартиры проснется только часов в три-пять дня, а до этого не будет реагировать ни на что – ни на звуки, ни на запахи.
Женщина спокойно и основательно, словно у себя дома, неторопливо привела себя в порядок, потом пожарила яичницу и сварила ароматный кофе. После приятного завтрака у окна с видом на бульвар, она подошла к креслу писателя, убрала царивший возле него разгром и села рассматривать его заметки на вырванных из ежедневника листочках бумаги. Обдумав новые идеи, женщина взялась за ноутбук Владислава. Пароль был не нужен, хотя наверняка она бы смогла его вычислить, так много, как ей казалось, она знала о нем. Открыв файл книги, женщина принялась вычитывать написанное за ночь, исправляя явные опечатки.
В отдельном файле у Горьковатого хранился подробный план будущей книги. Туда же он добавлял свои сформировавшиеся идеи, описания персонажей и оставшиеся нераскрытыми детали сюжета. Этот файл женщина так же отредактировала, оставив в нем некоторые свои соображения и вопросы по тексту. Она поступала подобным образом уже не раз, но Владислав как будто не замечал ничего необычного.
