Олег опять спит. Он хотел что-то закончить к утру. Надо разбудить, а то снова проспит. И за что мне достался такой человек? С работы уволился два месяца назад, а новую не ищет. У его отца амбиции, цели, поступки за плечами. А этот возомнил себя писателем и целыми днями спит. Ночами пялится в монитор или дисплей телефона и пишет, пишет, пишет… Кому? Зачем вообще?
Просто я по своей природе ворчун. На самом деле я даже рад. Он почти из дома не выходит и мне так проще. Я всегда за него переживаю. Дома ему будет безопаснее. У нас хранителей одна задача: «Беречь своего человека». Вот это существо обслюнявившее подушку – мой человек.
Пи-са-тель.
– Город засыпает, просыпаются писатели, – шепчу ему.
Он меня не слышит и не видит, но чувствует. Вот, зашевелился. Сейчас пойдет нальет чай и пока тот заваривается пойдет в ванну делать эти человеческие процедуры. Мне такое чуждо. У меня и тела-то нет. Хранителям умываться даже не надо. Мы всегда красивые. Светящийся красивый шарик, летающий за своим человеком.
– И куда ты собираешься? – удивляет меня этот человек, – ночь на дворе! Сиди дома.
Вот бестолочь! Собрался куда-то. А, наверно в магазин за шоколадкой. Чай-то не с чем пить. Темнота такая там.
– Ты в этом спектре видишь плохо! – ворчу ему.
Жаль, что не могу ему путь подсветить. А я яркий. Очень яркий. Идет себе и в телефон пялит. Не, ну нормальный вообще?
– На дорогу смотри, писатель! – ворчу на него.
А это кто несется там?
– Эй, фары включи, – пугающе мерцаю.
Какой-то водитель несется без фар. Он же вот вот снесёт моего писателя с дороги.
– Тормози…
Глухой удар. Мой человек отлетает на пять метров. Телефон мертвой хваткой так и остался в его руке. Он падает на спину и не шевелится. Ни одного звука.
– Ну же, вставай, – молю его подняться.
Я знаю, что делать. Я всегда знал, если это произойдет. Это мой человек.
Подлетаю к телу и начинаю кружить над ним. Танец хранителя – единственное, что ему сейчас поможет.
– Моя энергия теперь твоя. Мою жизнь в обмен на твою, – начинаю кружится быстрее и по спирали спускаюсь к центру груди.
У него еще хорошо поболит потом. Сильный был удар. Ох, но так ему будет лучше. Сливаюсь с телом.
Я призрак. Плотный, как невидимый туман и вездесущий, как время. Меня нет в вашем пространстве и памяти. Я мог жить с вами. Помню жизнь, которой не будет. Знаю своих друзей, родителей, родственников. Их судьбы и что могло случиться, будь я в вашей жизни. Меня нет. Всё, что помню – не произойдет. Я есть у себя, но не у вас.
Не родился в июне 91-го, поэтому прекрасно видел тот день, когда меня могли зачать. Моей матери не пришлось ехать в другой город спустя девять месяцев на сложную операцию. Ей не делали кесарево сечение, чтобы меня достали. В глубоких зелёных глазах отражалось чувство не родившейся любви матери к сыну.
Я наблюдал, как не было тех счастливых дней с другом и играми в приставку поочередно.
– Игорь Антонович, а можно Костя у меня переночует сегодня? – не отпрашивал друга у его отца.
– Можно, только не играйте допоздна, – не говорил он в ответ.
Помню все несостоявшиеся диалоги с девочками из школы и женщинами после универа. И зачем-то посмотрел, как моя первая любовь Соня целует другого.
