Предисловие.
Областной город, до моря чуть больше часа езды. Зимой, как и осенью, слякоть, летом душно. Весной шелковица, по местному тютина, «подсиняла» тротуары и пальцы сборщиков. На рынке рыба всех сортов и размеров, раки, огромные горы крупной черешни, абрикосов, яблок, груш. Душистые помидоры, вызревавшие под южным солнцем и сложенные в большие «пирамиды», наполняли запахом спелости прилавки. Гроздья винограда завораживают взгляд прозрачной сладостью, а терпкий, винный дух, как "вековой пылью" покрытых плодов Изабеллы, просто чарует. Пригород сросся вплотную с современными, городскими застройками. Дворы частных домов оплетены виноградными лианами, огромные коттеджи завораживают узорами разноцветной тротуарной плитки, фигурными, коваными заборами и воротами. У каждого магазина маленький рынок, где можно купить разнообразную зелень, молодой чеснок и картофель, «молочную» кукурузу. Из-под «полы» вам продадут, за огромные деньги, пару тушек свежевяленного рыбца, без которого не обходиться ни одно застолье. Наверно по размеру этой рыбы, выложенной на праздничный стол, узнают о достатке хозяина дома? В небо смотрят огромные пирамидальные тополя. Раздаётся треск больших стручков акации, под ногами похрустывают созревшие и высыпавшиеся из них горошины семян. Душный ветерок гонит вдоль дороги мелкий песок, засыпая почти засохшую, редкую траву вдоль газонов. Проливной дождь смоет её в низинки, почти целиком присыпав бордюр и заполнив решётки колодцев «ливнёвки». Истинно дружеские отношения в основном заменили «дружбой с нужными» людьми, да что «греха таить», такими были и семейные пары. Он администратор в вагоне-ресторане, она – работник транспортной полиции. Но те и другие отношения были на удивление «крепкими» и долгими. Большие праздники и юбилеи справляли «на широкую ногу» в ресторане или банкетном зале, но заканчивались они почти всегда одинаково, самые близкие собирались у кого-нибудь дома и до утра сидели. Часть мужчин играла в преферанс, другая часть смотрели новый «боевик» по видеомагнитофону. Женщины за отдельным столиком болтали, распивая вино или шампанское, закусывая рыбцом, раками и обжаренным молодым картофелем с разнообразной зеленью. Русская речь смешалась с украинским «ховорком» и армянским акцентом…
Хоть и большой город, весть о смерти земляка, знаменитого композитора, разнеслась быстро, но, ни кто не знал о её причине, и ещё меньше людей ведало, что привело к этой трагедии. Слухи и домыслы, для многих, больше запутывали эту историю, чем вносили ясность.
Этот город стал композитору родным, когда будучи уже молодым человеком, пребывая в тяжёлой творческой депрессии, по совету родителей сменил обстановку. Уехал из родного дома в большой город, да там и остался. Родители, в прошлом знаменитый песенный дуэт, проживали не далеко, в соседнем городишке, на берегу моря. После ухода родителей в «мир иной» их дом в полном распоряжении остался его родной сестре и куда летом очень часто молодой композитор с семьёй приезжал отдохнуть.
Полиция по вызову приехала быстро. С трудом вскрыли входную калитку. С соседом, который и позвонил в полицию, прошли на лужайку за домом. Картина, была страшна. Перед плетёными стульями, на которых брошено женское платье и детская одежда, полулежал человек, вернее, стоял на коленях, облокачиваясь на локоть. В одной руке зажата сломанная флейта, другая, пальцами «вонзилась» в траву. Рядом футляр от инструмента и несколько пожелтевших листов с нотами. Серое лицо изображало ужас – выпученные глаза, перекошенный страхом, полураскрытый рот, встрёпанные волосы.
В доме скромно накрыт стол с не тронутыми закусками, фруктами и бутылкой вина. Первым делом необходимо выяснить, где жена с детьми? Опросили многих соседей, прочесали ближайший лесок. Результат «нулевой». Никто не видел, не подвозил женщину с детьми. Его сестра не брала трубку телефона.
Покойник был знаменитым композитором, поэтому расследование поручили, как бы сказать проще, но не получится, следователю по особо важным, резонансным, самым запутанным делам. Асу в своей профессии.
Немного отвлечёмся и поговорим об этом человеке.
Как из детских стихов: "Среднего роста, плечистый и крепкий…". Был женат, двое взрослых детей. Не выдержала видно супруга его напряжённой работы. Развелись. Развелись спокойно, без лишнего шума. Сегодня холостяк. Не то, чтобы это было его кредо, встречался с женщинами, пробовал налаживать семейную жизнь, но видно не чувствовал в них той загадочности, понимания, которые зацепляют «душевные струны». Как-то всё просто, обыденно, не интересно, предсказуемо и скучно. Поэтому в последнее время не позволял в отношениях зайти слишком далеко, дабы не обидеть человека при расставании. А может из-за своей работы и не замечал ту, которая могла бы скрасить его холостятскую жизнь. Не почувствовал искренних отношений. Да по большей мере наверно и не очень хотел. Работа для него была превыше ВСЕГО, интересней ВСЕГО. Кроме юбилейных наград и знаков отличия на сегодняшнем поприще, имел и боевые награды за участие в тех давних кавказских и заграничных войнах. Все эти заслуженные награды были прикреплены к старенькому, парадному кителю, который, наверно из-за своей скромности, надевал очень редко.
В его квартире вдоль стены стоят книжные шкафы. За стёклами видны корешки книг: полные собрания сочинений, одиночные издания, журналы. Эта библиотека досталась ему от отца и которую он сам, с огромным удовольствием, дополнял новыми экземплярами. По возможности, хоть и редко, читал. В этом ряду красивых шкафов, чтобы заполнить оставшийся небольшой, нестандартный промежуток, стоит ещё один шкаф. Явно выполнен под заказ, в том же стиле, что и остальные, только поменьше. За узорчатым стеклом дверцы висят шторки в виде корешков книг. Красивая замочная скважина с торчащим из неё ключиком. Открывая дверцу, ты попадаешь в коллекцию, можно сказать, «детективов» – аккуратно расставлены разномастные блокноты с замысловатыми названиями: «Катер», «Маяк», «Разбитая ваза», «Картина», «ЦИРК», и уточнением «…год». Часть блокнотов выглядела новыми, другие истёрты до «дыр». Это «летописи» раскрытых дел. Можно сразу определить, простые или очень запутанные они были. Одни дела расследовались неделями, другие он вёл месяцами, но раскрыты были все. Почти каждый день он садился перед открытым шкафом в кресло, придвигал журнальный столик, на котором стояла старинная настольная лампа под белым плафоном на бронзовой, массивной подставке в виде колонны и, неизменный в таких случаях, фужер коньяка и тарелочка с тонко нарезанным лимоном. Перечитывал записи. Вспоминал интересные детали. Иногда засыпал с раскрытым на коленях блокнотом. Порой брал блокнот с текущим делом. Помечал, записывал, думал. Это был его релакс, блаженные часы отдыха или продолжение работы. Его ценило начальство, поэтому редко звонили ночью или по выходным. Знали, он работает иногда «сутками», невзирая и на праздничные дни. Не гнался за должностями, тем не менее, занимал кабинет заместителя начальника и в звании подполковник. Кто по дружбе или из-за уважения называли его Палыч, в официальной беседе – Андрей Павлович. Мы в основном будем звать его Андрей…
