Одиннадцать лет назад…
Лиззи буквально пылала от гнева. Ее карие глаза горели яростью, когда она взглянула на него из дальнего угла судебного зала. Ей было всего восемнадцать лет. С пышными рыжими волосами, в кожаных брюках, с татуировкой и пирсингом на губе, она резко выделялась среди собравшихся. И ему надо было быть мертвецом, чтобы не захотеть такую огненную стихию, какой была Лиззи Монтгомери.
Однако факты оставались фактами. Здесь шло судебное заседание, и он, Дэймон Гаврос, был частью команды «Гаврос инк.» – международной торговой компании, зарегистрированной в Греции, приехавшей на суд в Лондон. Он оказался здесь, чтобы поддержать своего отца, который являлся главным свидетелем обвинения в деле «Гаврос инк.» против Чарльза Монтгомери, подозреваемого в мошенничестве.
И Дэймон испытал шок, когда увидел Лиззи здесь, в зале суда, хотя вряд ли мог сказать, что пожалел о ночи, которую провел с ней накануне. Даже если бы он знал, кто она такая, жаркий огонь, вспыхнувший между ними, повел бы их по той же самой дороге.
Они познакомились вчера, когда Лиззи, чересчур возбужденная и даже пьяная, требовала новую порцию виски, но бармен отказывал ей. Дэймон тихо сидел в это время в углу, размышляя о том, как разоблачить человека, пытавшегося отнять миллионы у его отца. Увидев, что девушка взвинчена, но отказывается идти домой, хотя бармен уже собирался вывести ее, Дэймон решил вмешаться. Уведя Лиззи к своему столику, он напоил ее кофе, и они стали разговаривать.
Она сказала, что ее зовут Лиззи, и все. Он понятия не имел, что она дочь Чарльза Монтгомери. Девушка была пылкой, забавной и умела посмеяться над собой. Она собиралась поступать в колледж, он уже оканчивал его. Слово за слово, одно за другим, вот так они и оказались в постели, и теперь уже было слишком поздно исправлять ошибку, которую он совершил.
Насколько серьезной была эта ошибка, он понял в тот момент, когда отца Лиззи отправили за решетку, а девушка стала поджидать его у выхода из суда. Она выражалась довольно эмоционально, и не успел он опомниться, как щека его вдруг загорелась от пощечины. Наверное, он ее заслужил.
Притронувшись к щеке, Дэймон встретил ее пылающий взгляд. Не замечая толпы, собравшейся в предвкушении скандальной сцены, Лиззи с кулаками бросилась на него.
– Подонок! Как ты посмел заниматься со мной сексом сегодня ночью, зная о том, что произойдет?
– Успокойся, Лиззи. – Он сделал знак юристам, чтобы они удалились. – Не надо разыгрывать спектакль.
– «Успокойся?» – возмущенно воскликнула она. – Благодаря тебе мой отец признан преступником!
Своего отца, Чарльза Монтгомери, она всегда считала невиновным. А все остальные – включая мужчину, с которым она провела ночь, – могли идти ко всем чертям.
– И не смотри на меня так, – вспыхнула она. – Ты меня не запугаешь.
– Надеюсь, нет, – согласился он.
– Не смей! – воскликнула девушка, когда Дэймон попытался дотронуться до нее.
Боковым зрением он увидел, что охранники Гавроса вежливо, но твердо оттесняют зрителей, а к ним направляется главный адвокат отца. Но Дэймон и ему сделал знак, чтобы он удалился. Лиззи надо было все объяснить. Судья хотел сделать суд над ее отцом показательным, поэтому дал ему большой срок, чтобы другим не захотелось идти по его стопам.
– Чарльз причинил вред многим людям, Лиззи. Пострадал не только мой отец…
– Замолчи! – закричала она, закрыв свои уши руками. – Тебя волнуют только деньги!
– Я защищаю свою семью, – тихо возразил он. – А также тех людей, которые работают на нашу компанию. Разве они не заслуживают справедливости?
– А ты, можно подумать, такой святой! – воскликнула она, отвернувшись.
Дэймон почувствовал себя виноватым, увидев ее вздрагивающие плечи. Может быть, он повел бы себя по-другому, если бы знал, что произойдет? Но, как бы он ни старался, он не мог вычеркнуть из памяти прекрасную ночь с Лиззи. Сейчас ему хотелось только одного: успокоить ее, скрыть от любопытных глаз, – но Лиззи Монтгомери не желала, чтобы ее утешали.
– Я ненавижу тебя! – закричала она, и в этот момент знакомые попытались отвести ее в сторону.
– А я тебя – нет! – крикнул он ей вслед.
Дэймон не мог винить Лиззи за действия ее отца, и, какой бы неуместной ни казалась ее преданность родителю, Дэймон ее понимал. Потому что сам был предан своему отцу, который всю жизнь держал крепкий бизнес, но его чуть не разрушил Чарльз Монтгомери.
Отец Дэймона всегда заботился о семье, которая зависела от него, и эту обязанность он со временем хотел возложить на Дэймона. Лиззи пока не знала этого, но она тоже была жертвой своего отца. Ее алчная мачеха строила тайные планы выставить ее на улицу.
– Я могу помочь тебе, – предложил Дэймон.
– В чем? – возмутилась Лиззи. – Возвращайся к своим богатым друзьям и комфортной жизни, папенькин сынок!
Нелестные эпитеты сыпались один за другим, в то время как друзья Лиззи пытались увести ее прочь.
Он будет скучать по ней. А кто бы не скучал? Всего за одну ночь он понял, что она была дикой кошкой с нежным сердцем.
– Мой отец невиновен! – кричала она так громко, как могла.
– Он был признан виновным по всем пунктам, – мягко возразил Дэймон. – И высшим судом в этой стране.
Вырвавшись из рук своих друзей, Лиззи быстро подскочила к нему.
– Благодаря твоим стараниям! – выпалила она. – Я никогда не прощу тебе этого! Слышишь меня? Никогда!
Слабо улыбнувшись, он повернулся, чтобы уйти.
– Никогда не говори «никогда», Лиззи, – сказал он на прощание.
