***
Мы как будто проколоты временем,
кони подкованы и давно ноги в стремени,
и над полем мы флаги развеяли,
снова бой и мы мчимся в забвении.
Поломали мы ружья заряженные,
и бросаем на землю отважно их,
мы берём в руки копья остреные,
знаем точно, они закаленные.
Не боимся мы стрел с наконечниками,
и кольчуги у нас безупречные,
шлемы кованые, щиты вечные,
мы за жизнь, за любовь человечную!
Мы за правду и за равноправие,
и идём уже против правил мы,
против лжи, не любови и пошлости
и мы ищем поддержку у Господа.
И быть может, в бою мы попадаем,
да на землю, всю кровью запятнанную,
упадем мы с открытыми ранами,
Бог поможет, всегда он с нами ведь.
Возродимся, ведь мы не забытые,
не истерзанные, врагом не побитые,
мы не сломленные, мы не пленные,
мы все воины незабвенные!
***
Я целовал твои руки и плечи,
и запах ловил волос,
и вдруг пожалел в тот вечер,
что никогда не плел тебе кос.
И не вплетал я в них незабудки,
и лент красивых не вплел,
считал, что это глупо,
любить вот так, всерьез.
Мне все казалось, что много,
просто цветы дарить,
и иногда без всякого повода,
любимую боготворить.
Ведь мы и так годами,
вплетаем друг в друга себя,
и дарим себя без остатка,
любя друг друга, любя.
Целуя руки и плечи,
и губы твои невпопад,
в тот самый чудесный вечер,
я сплел из волос твоих сад.
***
В этой осенней сырости и простоте тумана,
хочется божьей милости, дай нам любви хоть малость,
чтобы могли согреться просто от рук друг друга,
пусть к нам листва стучится, ну а потом и вьюга.
В этой осенней сырости и крышевой капели,
пусть постучится к нам то, во что мы верим,
и мы возьмём с собою капли любви с надеждой,
и сохраним тот луч, что к нам идёт из сердца.
В этой осенней сырости, плотных дождя капелях,
пусть мы получим то, что так давно хотели,
и по земле расстелится белая мгла и дымка,
в жизни хватает серости, и обещанья зыбки.
В этой осенней сырости пусть мы услышим песню,
лучше услышать вальс, чтоб закружиться вместе,
чтобы поднять листву жёлтую и с багрянцем,
будем опять кружиться мы с тобой в этом танце.
***
Мы с тобою не раз говорили о жизни
и писали стихи строчками в ряд,
покупали билеты, по купе расходились,
я уехал в Москву, ну, а ты в Ленинград.
Мы писали, звонили, отправляли емейлы
и, как-будто встречались и дарил я цветы,
мы роняли слова и писали сюжеты,
я писал про Москву, в ней была только ты.
Ну а ты мне про сырость и про туманы
и о том, что опять неспокойна Нива,
и терялась ты снова в бесконечных кварталах,
поглощала тебя Ленинградская тьма.
И в колодцах домов, на проспектах веселых
и в уюте огней бесконечных, как сон,
мы друг друга любили и просили у солнца,
подарить нам с тобою весенний огонь.
Покупали билеты в поезда, самолеты
и летели, как-будто друг к другу любя,
но в купе было пусто и кричал я вдогонку,
что уже не могу, не хочу без тебя.
Ну а ты в Ленинграде, как обычно, на Невском,
там, в кафе, где уютно и ты не одна,
я тебя забываю и сдаю все билеты,
от себя отпуская обещаний слова.
***
Иногда, до одури, ревность разрезает меня пополам,
оставляя где-то на теле бесконечный неровный шрам,
и снимает белую кожу с огрубевшей моей души,
не хочу я быть одиноким в этой громкой ночной тиши.
Может быть, ты меня обнимешь и согреешь своим теплом,
ведь душа без любви остынет и покроется вся рубцом,
и в надежде до боли робкой задыхается и кричит,
слишком много моих пороков у меня внутри сидит.
Слишком рьяно и бесконечно выпивал я у жизни сок,
и теперь от моих изъянов кровь стучится прямо в висок,
ритмом четким, как барабанным, поднимает меня с колен,
я, от этого ритма уставший хочу сдаться в твой сладкий плен.
***
Мама, я вернусь, обязательно, слышишь,
я вернусь обязательно, знай,
Бог твои все молитвы услышит,
пронесется мгновенно февраль.
А за ним и март подоспеет,
зазвенят по апрелю ручьи,
я вернусь обязательно, верь мне,
я вернусь обязательно, жди.
Здесь конечно не очень комфортно,
но бывает и хуже, поверь,
мы ждем мая, когда на избенках
совьет дом свой опять журавЕль.
Мы все ждем, когда сделаем дело
и вернемся домой к своим,
а я помню, как ты мне пела
под мои детские сны…
Мама, только ты не волнуйся,
я вернусь обязательно в дом,
пусть черемуха отсмеется,
заиграет каштан под окном.
Я вернусь обязательно, верь мне,
даже пусть разгуляется дождь,
и туманы сядут на ветки,
закраснеет рябины гроздь.
Я вернусь, обязательно, мама!
Я вернусь, обязательно, знай!
Я ж твой сын и я очень упрямый
и давно позади февраль.
***
Я закрыл на засов все двери, опустил на окно жалюзи,
я кому-то когда-то верил, все ушло лишь в иллюзии,
по какой-то странной привычке иногда я верю в них,
и февральский холодный ветер на столбы их нанИзывает.
Они там смеются громко, иногда рыдают навзрыд,
ну а мне перед ними неловко, я же вижу небо, красным горит,
значит, завтра будет ветер, встречный ветер, штормовой,
от иллюзий останется пепел, как от серы, подожженной мной.
***
Не хочу я бубликов, пряников, и виски не хочу с коньяком,
я хочу любовью пораниться, не осколками, а целиком.
Я хочу чувств полноводие, ненавижу запруды в любви,
в ней должно быть все GOOD, а не вроде бы,
и должно быть гетеро, без би.
Я желаю открыть себя заново и хочу все в любви испытать,
снова чувства, возможно, терзания, надо все это вместе связать,
надо в ней убежать от отчаяния, пусть разлука будет, как сон,
я отброшу все напрочь страдания, запустив стук сердец в унисон.
И мне хочется ревности бешеной, и чтоб в кровь эндорфин побежал,
страсти с нежностью перемешанной и любимый, чтоб кто-то сказал,
и любовью, задетый я заново, не страдаю, а просто живу,
я счастливый, немного пораненный, тороплю я любовь, тороплю…
***
Когда грустно бывает очень,
не отчаивайся и не ной,
может просто пришла твоя осень
этой холодной зимой.
Тихо в дверь она постучала
и открытки не стала слать,
не расстраивайся, что рано
ты увидел белую прядь.
