Как только оранжевый диск солнца нырнул за горизонт, лес, весь день живой и шумный, онемел. Небольшие островки снега ещё лежали кое-где, хотя весна пришла в этом году рано, и чуть тёплым солнечным лучам удалось довольно быстро свести на нет все старания зимы. Треск сучьев под ногами пугал Ивана Солянку, хотя трусом он не был. Что- что, а природа никогда не страшила его, ни днём, ни ночью. Скорее наоборот, он сам старался убежать от городской жизни, находя упоение в слияние с естественной, натуральной средой обитания. Уединение давно стало не просто потребностью, а смыслом его жизни.
Иван любил, как это называют, заложить за воротник. Пил он много и часто, но не от личной неустроенности, а от какого-то внутреннего непокоя. Когда беспробудная пьянка накаляла обстановку в доме до предела, Иван снимал с гвоздя старый, потёртый, брезентовый рюкзак, складывал нехитрые пожитки и отправлялся туда, где ему было спокойно. Жена давно привыкла к регулярным отлучкам мужа и не препятствовала ему, используя представившуюся свободу в личных интересах. Так что к лесной жизни Солянка привык.
Но в этот раз получилось иначе. А всё Стёпка Курков. Вернее его привычка ставить под сомнение каждое слово Ивана. Конечно, верить нетрезвому человеку не стоит, но только ни ему, ни Ивану, и Стёпка это прекрасно знает. Пьяный или трезвый Иван никогда не «заливал». Если только самую малость. Но это не враньё, а так, небольшое преувеличение. Гипербола, вот. Это слово он прочёл в Интернете, и оно отложилось в глубинах его памяти. Раньше он знал только о математической гиперболе. Информация о гиперболе в литературе показалось ему интересной, и он взял её на вооружение. Если оппонент уличал его в какой-нибудь неточности и начинал выражать сомнение в правдивости его баек, он тут же с умным видом уточнял, что всё вышеизложенное является чистейшей правдой с использованием литературного приёма, называемого гиперболой, для предания рассказу более яркого изображения происходящего. Аргумент был убойным, и обычно слушатели принимали его безропотно, упирался только Стёпка, похихикивая в огромный кулак.
– Ничего ты, Стёпка, не смыслишь в литературной гиперболе, – снисходительно пожал плечами Солянка.
– Скажешь тоже. Гипербола. Ты ещё про параболу вспомни, – подтрунивал толстяк, выслушав очередной рассказ о злоключениях Ивана. – Ладно, давай, ври дальше.
На этот раз ему всё-таки удалось разозлить Солянку.
– Не веришь? Да я этот лес, как свои пять пальцев знаю. Вот с самолёта меня сбрось с завязанными глазами, я дорогу в город слепым найду в любое время суток.
– Ну да, в прошлом году грибники две недели плутали, пока их МЧС не обнаружило. А ты с завязанными глазами выберешься, – не унимался Курков, всё больше раззадоривая Ивана.
– Спорим? – разозлился Солянка и протянул руку. – На ящик портвейна.
– Ну ты хватил. На ящик. Может ограничимся бутылкой. Да и где я тебе самолёт возьму.
– А не надо самолёт. Вот сейчас солнце сядет, я в лес отправлюсь. Зайду отсюда, со стороны гаражей, а выйду к станции. Ну что, спорим?
– А как же я проверю? Может ты за деревом постоишь, а потом опять мне заливать будешь.
– А я, как на железнодорожную дорогу выйду, сфотографирую на телефон и фотку тебе отправлю.
Разгорячённые алкоголем спорщики ударили по рукам. День был на исходе, и друзья выдвинулись в сторону леса.
Путь от гаражей до края лесного массива был недолгий. Природа, как всё живое, готовилась ко сну. Озорничавший весь день ветер внезапно стих. Небо, словно натягивая на себя одеяло, от горизонта стало заволакиваться облаками. Мир из цветного постепенно превращался в тёмно-серый.
– Быстро стемнело, – искоса поглядывая на товарища, произнёс Степан, как только на их пути возникли первые кустарники.
– Ты-то чего дрейфишь? – усмехнулся Солянка. – Иди домой и жди отчёта.
– Может ну его? Я тебе бутылку прощаю, – сделал попытку остановить друга от рискованного шага Курков.
– Чего? – Иван дёрнул молнию, застёгивая куртку до самого подбородка. Глянул на резиновые сапоги, довольно подумал – «как знал» и похлопал Куркова по плечу: – Бутылка с тебя.