Я узнала его по взгляду – холодному и расчётливому, без примеси сомнений и колебаний. Ошибки быть не могло, с экрана коммуникатора на меня смотрел Александр Фарон – сильно изменившийся, но по-прежнему в высшей степени притягательный. Черты его лица стали жёстче, подбородок зарос щетиной, длинные волосы сменились короткой стрижкой. И всё же это был он – мой Алекс. Одно маленькое уточнение: моим он был только в мечтах.
- Вот это парень! – воскликнула Ноа, некстати проявившая любопытство именно в тот момент, когда я буквально залипла на фотографии Фарона. От избытка чувств подруга даже причмокнула губами, даря красавчику с экрана свой поцелуй. – Как думаешь, что он здесь делает? – толкнула она меня локтем. – Не похоже, чтобы у такого как он имелись проблемы с девушками. Лично я хоть сейчас готова рвануть за ним на край света.
- А вот и ответ на твой вопрос, - хмыкнула я, указывая на местонахождение объекта нашего обсуждения. – Пустошь Гарда, Южная крепость. Этот парень вот уже несколько лет обитает за краем света и, согласно его заявлению, возвращаться в цивилизованный мир не намерен. Надеюсь, ты понимаешь, что ни одна нормальная девушка по доброй воле носа не сунет в то злосчастное захолустье, которое он привык называть своим домом.
- Ну, значит я ненормальная, - постановила Ноа и потянулась к экрану, чтобы приложить отпечаток пальца для подтверждения серьёзности своих намерений.
Вот только я успела проделать этот трюк первой и оказалась зарегистрирована в системе, как потенциальная невеста Александра Фарона раньше подруги.
- Ты сделала это специально, - вскричала Ноа, испепеляя меня гневным взглядом обсидиановых глаз, и даже тугие спиральки её тёмных волос встопорщились, демонстрируя крайнюю степень возмущения моим подлым коварством.
Я равнодушно пожала плечами, так как ни капли не сожалела о содеянном. Напротив, у меня будто гора с плеч свалилась. Сама я бы долго ещё сомневалась, стоит ли так поступать. И вовсе не потому, что не была уверена в собственных чувствах, просто боялась, что Фарон не слишком обрадуется моему появлению в его жизни. Теперь же, благодаря вмешательству Ноа, всё решилось само собой.
- Родители всё равно не позволили бы тебе совершить эту глупость, - выдала я очевидное, чтобы хоть как-то успокоить подругу.
Услышав это, Ноа сразу сдулась.
- Вот вечно мне не везёт, - выпалила она с досадой, - иногда мне кажется, что лучше быть как ты сиротой, чем жить с постоянной оглядкой на чьё-то мнение.
Каюсь, я не сдержалась и от всей души шлёпнула её по губам раскрытой ладонью.
- Думай, что говоришь, - процедила я гневно.
Ноа побледнела и взглянула на меня расширенными от ужаса глазами.
- Я это сказала? – прошептала она помертвевшими губами. А потом со всех ног бросилась вон из комнаты. Наверняка понеслась прямиком в молельню.
С ней всегда так: сначала ляпнет какую-то глупость, потом всю ночь кается. Хорошо, что от слов до дела у Ноа почти никогда не доходит, иначе хлебнули бы мы с ней горя. Однако сейчас её порывистость и последовавшее за ней раскаяние пришлись очень кстати – мне, как никогда, хотелось побыть в одиночестве, подумать о том, что же я натворила. У меня ещё оставался шанс от всего отказаться: сослаться на техническую ошибку, форс-мажорные обстоятельства, или банальную глупость. Проблема заключалась в том, что я этого не хотела. Вероятно, я ещё более ненормальная, чем моя легкомысленная подруга, но я не могла позволить себе снова потерять этого мужчину.
***
Коммуникатор пиликнул в два часа ночи, прерывая и без того неспокойный сон Фарона. И ладно бы это было по службе, так нет же разбудило его сообщение из брачного агентства, в котором он, не иначе как в припадке безумия, чуть более суток назад разместил свои данные.
В очередной поминальный день Александр сильно напился и потому не вполне отдавал отчёт своим действиям. Компании у него не было по понятной причине. Никто из его нынешних сослуживцев не знал тех ребят, что погибли, прикрывая его отступление. Если бы не девчонка Алмер, он остался бы там, вместе с ними, неминуемо разделив их горькую участь. Но кто-то должен был вывести малявку из-под удара, и выбор пал на него.
Фарон и сейчас не сомневался в правильности принятого решения – дети не должны гибнуть во взрослых разборках. Он просто хотел, чтобы на его месте оказался кто-то другой: весельчак и балагур Лука или мечтатель и неисправимый романтик Марк. Они справились бы с поставленной задачей не хуже, потому, как и сам Александр, являлись профессионалами своего дела. Только расклад три к одному помешал друзьям выйти живыми из той переделки.
Впрочем, по слухам, они дорого продали свои жизни. В отличие от его парней, охрана самого лорда Алмера полегла, не успев сделать ни единого выстрела. Справедливости ради надо сказать, что у них не было шансов. Поместье Алмер просто накрыли с воздуха, разнеся его в клочья. Выживших обнаружить не удалось. Многочисленный клан Алмер, собравшийся воедино по случаю свадьбы наследника рода, был уничтожен полностью за считанные минуты. Исключением из общего списка погибших стала несовершеннолетняя дочь самого лорда, по прихоти судьбы в тот день находившаяся на дне рожденья подруги. Своим чудесным спасением Ева была обязана матери. Леди Алмер, всегда и во всём потакавшая дочери, и в этот раз пошла ей навстречу, позволив той самостоятельно выбирать между свадебным торжеством и подростковой вечеринкой, настояв лишь на обязательном присутствии Евы на самой церемонии бракосочетания старшего брата. Вот так и вышло, что Ева Алмер не вернулась в поместье, а сразу из храма отправилась в особняк семьи Горн, чем и спасла себе жизнь.
Когда выяснилось, что наследница лорда Алмер осталась жива, за ней началась охота. Воспоминания о тех безумных днях ещё долго будут преследовать Фарона в кошмарах. Только спустя трое суток ему удалось связаться с нужными людьми и передать им с рук на руки перепуганного ребёнка. Александр до сих пор помнит её умоляющий взгляд и безмолвное: «не оставляй меня», произнесённое одними губами. Даже её разноцветные косички поблёкли и вяло поникли, выдавая отчаяние хозяйки.
Ева всегда любила всё яркое. За тот год, что они присматривали за дочерью одного из богатейших людей страны, их подопечная не надела ни одного однотонного платья. И цвета выбирала такие, что временами глазам становилось больно. Но ей удивительным образом всё это шло. И даже то разноцветное безумие, которое она сотворила со своими волосами, вполне органично сочеталось с её искрящимся взглядом и задорной улыбкой. Это была девочка-праздник, искренне любящая весь мир и потому любимая всеми.
