Мегаполис раскинулся под ногами Леонарда Грейвса, как исполинская мозаика из стекла и неона. С высоты его пентхауса мир казался завораживающим и необъятным. Город сиял, словно гигантское украшение, и жизнь кипела где-то в его глубинах. Правда, для самого Леонарда это было лишь полотно, лишенное реальности.
Он стоял у окна, скрытый от чужих глаз во мраке пустого пентхауса, но его присутствие ощущалось в каждом мерцающем огоньке, в гуле проносящихся по автострадам машин, в вибрации ночного города. Молодой и богатый, он был наследником империи, построенной на нефти и амбициях. Его имя, словно клеймо, было оттиснуто на небоскрёбах, проспектах и ослепительных рекламных щитах.
Леонард выглядел как воплощение безупречного совершенства. В его глазах, цвета льда, не было ни тепла, ни сострадания. Лишь холодное спокойствие. Он был игроком, искусно расставлявшим фигуры на шахматной доске жизни, где люди играли роль пешек. В эту ночь, как и в любую другую, весь мир был его излюбленной, но надоевшей игрушкой. Он мог бы одним щелчком пальцев стереть с карты мира целые кварталы, но вместо этого он просто наблюдал, спокойно наслаждаясь своим могуществом.
В этой безупречной картине была лишь одна трещина. Маленькая, едва заметная деталь, отравляющая его идеальный мир. Взгляд Леонарда скользнул по вечернему небу, и он поймал себя на мысли, что уже давно не ощущал радости от всего этого великолепия. Жизнь, казалось, потеряла для него смысл. Да, он владел миром, но каким-то образом мир перестал владеть им. Леонард улыбнулся этой мысли, сардонически думая о том, как же всё изменилось за последние несколько десятилетий.
Леонард медленно развернулся и прошёл к своему бару, минуя редкие бесценные полотна, украшающие стены и антикварную мебель. Он налил бокал виски и, сделав глоток, ощутил привычное тепло, разливающееся по телу. Этот вкусный яд был его постоянным спутником на протяжении многих лет.
– Мистер Грейвс, ваш ужин готов, – раздался в дверях спокойный голос Коула Смита, его верного дворецкого.
Коул был не просто слугой, а, пожалуй, единственным другом и голосом разума, который Леонард позволял себе слушать.
– Спасибо, Коул. Я подойду через минуту, – ответил Леонард, не отрываясь от своих размышлений, но спустя секунду опомнился и остановил слугу. – Постой! Ты когда-нибудь задумывался о том, что значит быть по-настоящему счастливым?
Коул, не ожидавший такого вопроса, на мгновение впал в ступор.
– Счастье, мистер Грейвс?.. Думаю, оно приходит, когда человек находит смысл в своей жизни.
Леонард задумчиво кивнул, и Коул бесшумно покинул комнату. Затем он перевёл взгляд на своё отражение в зеркале над баром. Молодое, почти безупречное лицо, которое смотрело на него, казалось чуждым, не соответствовало ни годам, ни шрамам, оставленным событиями на его душе. Леонард задержал дыхание, прислушиваясь к отголоскам слов друга, застрявших в сознании. Смысл… Может, именно этого ему не хватает, чтобы почувствовать настоящее счастье? Смысл жизни, как недостающий кусок мозаики, ускользал от него, оставляя лишь пустоту, которую не могли заполнить ни деньги, ни власть.
Следующим вечером Леонард получил сообщение от своего делового партнёра. Джонатану требовался срочный кредит на крупную сумму, он был в отчаянии, и этот момент стал еще одной идеальной возможностью использовать обстоятельства в свою пользу. Несмотря на то, что охота за деньгами и власть над людьми порядком наскучили Леонарду, ему было трудно справится со своей природой. Когда акула чувствует кровь, она действует инстинктивно.
В ресторане, выбранном для встречи, царила атмосфера, где каждая деталь была безупречна. Тёплый свет свечей отражался в хрустале бокалов, а музыка рояля лениво текла сквозь разговоры посетителей. Ароматы изысканных блюд, витающие в воздухе, и легкий звон бокалов сплетались в элегантную симфонию, приглашая насладиться моментом. Это место создано для людей, привыкших брать от жизни самое лучшее.
Грейвс, выбрав место за угловым столиком, наблюдал за оживленным представлением, развернувшимся вокруг него, словно театральный критик, отрешённо погружённый в анализ спектакля. Его взгляд, пронзительный и цепкий, скользил по лицам гостей, но чаще всего задерживался на деловом партнере, сидящем напротив. Джонатан нервно теребил галстук, стараясь не встречаться с взглядом Леонарда, который, словно опытный режиссер, мастерски управлял действом. Легкие шутки и светские вопросы были лишь «прилюдей», игрой в «кошки-мышки». В воздухе витала напряженность, и собеседник Леонарда то и дело нервно поправлял галстук, пытаясь скрыть волнение. Едва заметная улыбка застыла на губах Грейвса, но в его глазах играли искры хищного интереса.
– Как дела в компании? – спросил Леонард, откусывая кусочек фуа-гра и наслаждаясь его нежным вкусом.
– Могло бы быть лучше, – попытался улыбнуться Джонатан, но его голос дрожал, словно натянутая струна. – Пару неудачных сделок… после которых нужны срочные вливания.
Леонард, откусывая кусочек фуа-гра, наблюдал за своим собеседником. Тот, нервно поглаживая бокал, пытался казаться спокойным, но его взгляд часто и прерывисто метался по залу. Разговор о делах, не успев начаться, молниеносно перерос в напряженную беседу. Леонард задавал все более настойчивые вопросы, словно хирург, зондирующий рану. В глазах его отражался холодный расчет.
– Что ты планируешь делать дальше? – спросил он, наклонившись вперед. Голос его звучал спокойно, но в нем чувствовалось нарастающее напряжение.
Джонатан сглотнул. Его лицо побледнело.
– Мне нужен кредит, – сдавленно прошептал он. – Иначе я потеряю всё.
Леонард замер, а затем медленно поставил бокал вина на стол и, глядя прямо в глаза собеседнику, произнёс:
– Я могу помочь тебе. Но на своих условиях.
Тишина повисла в воздухе, словно свинцовая завеса. Лицо Джонатана побледнело, его взгляд забегал по комнате, как загнанное в угол животное. Его мир сузился до этого небольшого уголка ресторана, где решалась его судьба. Леонарда сохранял ледяное спокойствие, в котором не было места сочувствию.
– Что за условия? – едва слышно спросил Джонатан, будто каждое слово давалось ему с трудом.
– Контрольный пакет акций твоей компании, – улыбка Грейвса была безжизненной, как у мраморной статуи.
Лицо делового партнера приобрело пепельно-серый оттенок. Он чувствовал себя пойманным в ловушку, без возможности выбраться. Леонард, с холодным спокойствием наблюдая за его мучениями, предвкушая победу.
– У меня нет другого выбора, правда? – произнес он почти шёпотом, полным отчаяния.
Грейвс едва заметно кивнул. Джонатан склонил голову в знак согласия, и глаза Леонарда потускнели. Он наблюдал за своим партнером, словно за очередной шахматной фигурой, которую только что поставил на место. Привычным жестом его пальцы слегка постукивали по столу, будто отбивая ритм победы, симфонии, звучащей только для него. Он медленно поднял бокал и сделал небольшой глоток. Вино казалось безвкусным, как и его очередной триумф. Все было слишком знакомо, слишком предсказуемо.
