Кабинет Замятина, начальника специального конструкторско-технологического бюро опытного завода. Просторная комната, стол самого начальника, поодаль – длинный стол для заседаний. Стулья вдоль стен и стола. Задняя стена кабинета – широкое, от пола до потолка окно. В окно видна территория опытного цеха – обширное пространство с редкими чахлыми деревцами. На отдалении – обвалованная мастерская, над валами возвышается только плоская ее крыша, по валам расставлены громоотводы. С наружной, видимой зрителю стороны вала бункер для наблюдателей – пультовая под бетонным козырьком – навесом.
За столом, сутулясь, сидит озабоченный хозяин кабинета Замятин Иван Егорович. Перебирает бумаги, раскладывая их в стопки – по важности.
На пороге возникает странная, пришибленная фигура. Это Охлобыстин, начальник первого отдела. Небольшого роста, щуплый, незаметный и довольно старый, но взгляд пристальный, цепляющийся, привыкший подмечать мелочи. Он неловок, потому что изрядно пьян. В руках у него стопка свежих газет и писем – утренняя почта. Молча подходит к столу Замятина, все это укладывает на свободный уголок стола. Одну газету разворачивает и помещает перед начальником, наводит на столе порядок, обходя его по кругу. Чувствуется, что он проделывает эту процедуру каждый день, и ему не нравится беспорядок, неизменно возникающий в подопечном хозяйстве. Он жует губами, бубнит самому себе что-то неразборчивое.
З а м я т и н (раздраженно). Ну чего ты мельтешишь? Не надоело? Уходи, без тебя тошно.
О х л о б ы с т и н (невозмутимо, продолжая бубнить). То-то и оно, что без меня тошно. Ты это правильно подметил, угодил, считай, в самую точку. Как ты без меня-то? Ты-то сам-один на что годен? Вот и теперь… Приехал, понимаешь, какой-то хрен с бугра, а у тебя уж и поджилки того… По идее у меня должны трястись эти самые поджилки, мать их за ногу… Так что сиди, не вякай. Не твоего это ума дело, умник, это дело дипломатическое, оно особенного подхода требует…
З а м я т и н (почти кричит, перебивает). Ну что ты несешь?
О х л о б ы с т и н (взрывается). Я несу? И это говоришь мне ты? Тля поганая! Тогда давай сызнова. Давненько не прочищал тебе мозги… Напоминаю по порядку. Когда я этого козла вязал и пускал в разделку, ты, дружок евонный, в каком образе предо мною стоял? Что говорил, что подписывал, помнишь ли, скотина? А я напомню тебе, не постесняюсь: ты натуральный поклеп подписывал – классический поклеп. Доносом называется. Теперь вдруг засвербела душа? Ясно же как божий день. Знаешь, разбойник, что в моем архиве все целехонько, ни одна бумажка не утрачена, уж я постарался… И ведь как далеко смотрел ‒ предвидел, теперь пригодилось. Ты на моих глазах закопал человека. Жевал сопли, мямлил о революционной бдительности… Сучий потрох… Ладно я. Мне по должности положено отлавливать всякую шелупень, и неважно, что я думал обо всем этом, но ты-то, красный специалист, можно сказать, ты-то – как же ты так промахнулся, пес? Заодно хапанул бабу, не побрезговал – с чужим-то брюхом. Это как называется? А? А что как захочется этому, который с бугра, ознакомиться, так сказать, с истоками?..
