Впервые еду на убере в Штатах. Водитель, необыкновенно красивая молодая девушка мексиканских кровей, легко могла бы победить в кастинге на роль какой-нибудь Покахонтас.
– Вы к нам путешествовать? – спрашивает.
– И путешествовать тоже, – отвечаю.
– Здорово. Я мечтаю путешествовать. А вы откуда? Канада, Европа?
– Россия.
– Россия? Ух ты. А это Европа или Азия?
– Хороший вопрос. Философы об этом лет триста спорят.
– Ну а если серьезно? По карте?
– По карте и Европа, и Азия. Евразия.
– Какое забавное и красивое слово. Похоже на женское имя.
– А вы правда не знали?
– Правда. Вы извините, я из небогатой семьи, на хороший колледж денег нет.
– Ничего страшного, у нас тоже не каждый ваш ровесник знает, что Америк две… А вам бы с такой внешностью в кино сниматься. Вы же в Лос-Анджелесе живете!
– Ну, во-первых, здесь таких знаете сколько? И потом, у меня совсем другая мечта.
– Какая?
– Вы смотрели «Человек дождя»?
– Конечно.
– Я совсем маленькой посмотрела и решила, что, когда вырасту, стану работать с детишками-аутистами. На хороший колледж денег нет, я уже сказала, да? Ну, чтобы диплом врача получить. Но я заканчиваю онлайн-курсы ассистентов по работе с поведенческими отклонениями. Здорово, что теперь есть онлайн-образование, правда? Иначе я бы не смогла и учиться, и зарабатывать.
– А вы же еще путешествовать мечтаете?
– Да, но, значит, малышей я люблю больше, чем путешествия. В общем, через год я уже смогу начать работать. Ура! Только надо будет еще онлайн историю и географию подтянуть. Чтобы дочку Евразией не назвать.
И она так классно и легко рассмеялась.
Для того чтобы понять, хорошее кино или нет, достаточно минут десять посмотреть его без звука. Это открытие я сделал сегодня, со скуки поглядывая на плазменную панель в вагоне «Сапсана». Показывали какую-то мелодраму. Каждый раз, когда я поднимал глаза к экрану, попадал на крупный план актрисы, пытающейся изобразить слезы и душевные страдания настолько бездарно, что мне стало жаль актера Певцова, который за это время пару раз нарисовался на общем плане.
Я встал и пошел в вагон-ресторан. По дороге возникло стойкое ощущение, что я еду в Питер не на поезде, а на философском пароходе. Сначала услышал обрывок разговора двух мужчин средних лет:
– Извините, но я не могу не спросить… У вас, видите ли, монголоидный тип лица, ну, глаза узкие. Вы где родились?
– Я якут.
– О, а я в Якутии не был. Но был в Бурятии! У них холодно и такой колоритный фольк лор.
А якуты – тоже буддисты или у вас преобладает шаманизм?
В следующем вагоне с подвешенного к потолку монитора на мена снова взглянула заплаканная актриса.
– Актер должен жить ролью, а не радостью от того, что он получил эту роль.
Этот приговор был произнесен тоном Фаины Раневской. Я не удержался и обернулся – голос принадлежал девушке лет шестнадцати, с фиолетовыми волосами. Она сказала это громко, наверное, потому, что была в наушниках. Я улыбнулся. Девушка повернулась к приятелю и тем же тоном констатировала:
– Пока ты меня не слушаешь, на меня взрослые мужики пялятся. Для женщины нет ничего важнее внимания, запомни. Немного внимания – разве это так сложно?
Я поспешил дальше. Дорогу впереди перегородила проводница с тележкой.
– Дамочка, передайте вашей коллеге, что мое терпение скоро лопнет! – произнес дрожащий от раздражения женский голос из-за спинки кресла. – Мне кофе обещали максимум через пятнадцать минут, а сейчас прошло уже восемнадцать!
– Зато у нас поезда приходят минута в минуту, – с улыбкой ответила девушка. – Но люди не поезда, и да, вы правы, мир несовершенен.
Искренне позавидовав человеку, за которого эта проводница однажды выйдет замуж, я ущипнул себя, чтобы проверить, не сон ли все это – слишком велика концентрация литературных персонажей на единицу пространства и времени.
В вагоне-ресторане не оказалось ни одного свободного места. Люди мало ели, но много и увлеченно дискутировали. Я занял очередь в буфет и с легким удивлением обнаружил, что вся очередь или сдерживает улыбку, или улыбается, или хихикает. Через пару секунд все стало ясно. За стоячим столиком у окна шла беседа трех уже не слегка подвыпивших мужчин. Видимо, там каждая фраза была на вес золота, но первая, которую услышал я, заставила меня снова вздрогнуть и предположить, что я Трумэн Бербанк и все это шоу снимается только ради меня.
– А кто-нибудь из вас вообще думал о смысле жизни?! Ну хоть раз? За ваши шестьдесят пять и сорок четыре года пребывания на этой планете?!
Актуальный вопрос озвучил парень лет двадцати пяти, с внешностью спивающегося аристократа из советского фильма про деградацию царизма.
– А правда, символично, Петр, что самые острые темы поднимает самый юный из нас? – с улыбкой спросил самый старший и, к слову, самый бодрый и свежий из этой троицы.
