Сейчас
Обычно Лили и Шейн не засиживаются допоздна, так как я рано ложусь спать. Даже если мне утром никуда не нужно, что бывает крайне редко. Мои друзья довольно безжалостно подшучивают над моими ханжескими, по их словам, привычками, но, когда ты дружишь с людьми на протяжении нескольких лет, это вызывает лишь легкую улыбку или не менее острую колкость в ответ.
Но сегодня они задержались, и прямо сейчас Шейн кружит Лили по кухне, пока она наступает ему на ноги и заливается смехом.
– Лили, детка, сосредоточься, – бормочет Шейн, в очередной раз опускает Лили, придерживая ее за спину.
Я улыбаюсь, наблюдая за ними и стоя за длинным кухонным островом, который разделяет кухню на две зоны. Сделав очередной глоток красного вина, я чувствую на себе пристальный взгляд.
Грант сидит слева от нас на тахте за небольшим обеденным столом. Его голубая рубашка расстегнута на три пуговицы, светло-каштановые волосы слегка растрепаны и это придает ему небрежный вид, что не совсем в его стиле. В руках он держит колоду и карт и слегка постукивает ею о деревянную поверхность стола.
Сегодня Шейн и Грант готовили ужин, затем мы пару часов распивали вино и играли в карты.
– Интересно, что думают о нас твои соседи? – не глядя на меня, рассуждает Лили, взмахнув светлыми волосами.
Два широких панорамных окна возле стойки с мойкой открывают вид на соседский участок. Он весьма на далеком расстоянии, но думаю, то, что происходит на моей кухне, соседи могут видеть.
Я отвожу взгляд от Гранта.
– Сомневаюсь, что они вообще о вас думают. Они переехали еще на прошлой неделе.
Лили целует Шейна в щеку и подходит к стойке. На ее загорелой коже проступает румянец. Сдув прядь волос со лба, она с улыбкой смотрит на меня.
– Я правильно понимаю, дом выставлен на продажу? – тихо интересуется она.
– Пока не видела таблички, – пожимаю плечами я. – А что, хочешь уговорить Шейна стать моими соседями?
– Ни за что, – фыркает Лили. – Я обожаю наши посиделки, но их прелесть в том, что они не проходят каждый вечер.
– Твоя правда. – Я с улыбкой приподнимаю бокал вина. – Каждый вечер я не выдержу.
Лили смеется, а я стараюсь подавить зевок.
Уже через несколько минут мы с Грантом стоим на подъездной дорожке и наблюдаем, как скрывается за поворотом машина наших друзей.
– Идем. – Грант мягко подталкивает меня к дому.
Я не спрашиваю его, останется ли он сегодня. Понятно, что останется. И вообще мне пора перестать об этом спрашивать. Это кажется нелепым, учитывая то, что он сделал мне предложение. В последний раз, когда я задала этот вопрос: «Ты сегодня останешься?», на его лице появилось нескрываемое раздражение. И оно было вполне объяснимо.
Но если посмотреть немного с другой стороны: я имею права задать этот вопрос. Несмотря на то, что я согласилась выйти за него, мы живем раздельно. У него своя квартира в центре Остина.
Сняв одежду, я облачаюсь в короткую шелковую ночную рубашку. Пока Грант принимает душ, я расчесываю волосы, сидя перед трюмо в спальне.
Он появляется позади неожиданно. Я вздрагиваю и роняю щетку для волос на колени. Положив влажные после душа ладони мне на плечи, Грант наклоняется и улыбается, глядя на меня в отражении зеркала.
– О чем задумалась?
Я кладу щетку на трюмо и улыбаюсь его отражению.
– Ни о чем.
Грант целует меня в шею, и мне приходится склонить голову набок. Оттянув лямку, он позволяет ей соскользнуть с моего плеча. Я снова встречаюсь с его на этот раз горящими темными глазами.
– Идем в постель. – Его голос тихий и хриплый, но в нем проскальзывают нотки настойчивости, которые слишком мне знакомы.
Я разворачиваюсь к нему, и он запускает руку в мои волосы. Прикрыв веки, я позволяю своему будущему мужу отнести меня в постель.
***
– Боже, ты такая красивая. Тебе очень идет этот цвет. – Мама целует меня в обе щеки.
Уверена так и есть, ведь именно она мне посоветовала купить платье кремового цвета, которое сейчас на мне надето.
– Спасибо, мама. – Я беру ее под руку, и мы вместе продвигаемся вдоль оживленной улицы.
Сейчас май, и несмотря на утро, солнце палит безжалостно.
– Ох, дорогая, давай отойдем в тень. – Мама обмахивается своей шляпой, когда мы останавливаемся под тенью скатной крыши дорогого магазина. – Твоей коже не стоит злоупотреблять солнцем.
Я поднимаю солнцезащитные очки и осматриваюсь.
– Да, конечно.
Моя мама заботится о моей коже даже больше, чем я сама. С наступлением весны на моей переносице и плечах проступает небольшое количество веснушек. Это совсем незаметно, и я никогда не обращала на это внимания, но мама подарила мне несколько отбеливающих средств, что явно было намеком.
– Грант обещал, что вы придете к нам на ужин на этой неделе, – говорит мама, когда мы решаем пойти дальше.
Я снова водружаю на нос очки и взбиваю волосы.
– Когда он тебе это обещал? – удивленно интересуюсь я.
– Пару дней назад мы созванивались.
Мне нравится, что они ладят. Так, что даже созваниваются.
– Ну значит, мы придем.
Мы улыбаемся друг другу.
– Я так часто думаю о вас, дорогая, – со вздохом продолжает мама. – Как тебе повезло. Ему повезло, конечно, больше, но все же. Вы будете безумно счастливы, поженившись и создав семью.
Моя мама, она… такая. Сложно описать эту женщину одним словом. Родом из Джорджии, она является самой настоящей южной красавицей с роскошной каштановой шевелюрой и изысканными манерами. Она выросла в фамильном ранчо в Атланте и вышла за моего отца – типичного техасца, который до сих пор носит ковбойскую шляпу и каждую пятницу смотрит с друзьями футбол.
Мои родители может быть и разные, но они любят друг друга. В детстве мне многое спускалось с рук, когда я попадалась отцу, но мама всегда была строже. Она хотела видеть во мне южную леди, и я ею была. Мама – мой пример для подражания. Я всегда ее слушала. Ладно, я лукавлю. Не всегда.
