Начало июля. Утро. На небе ни облачка. Солнце, поднимаясь всё выше и выше, быстро входило в силу. Солнечные лучи, пока ещё не особо жаркие, но на редкость яркие, пробившись сквозь густую темно-зелёную листву, весело засверкали на стекле широкого канцелярского стола, но за столом сейчас было не до веселья. Здесь шёл серьёзный разговор.
– Так, значит, – секретарь комсомольской организации лесного техникума Павел Ромашов постукивал указательным пальцем по краю стола и внимательно смотрел на понурые лица учащихся третьего курса Закадыкина и Корытова, – вы будете проходить практику в Зуйском лесхозе? Так?
Ромашову очень хотелось смотреть прямо в глаза своим собеседникам, как его учили на недавних курсах молодого партийного актива, но собеседники глаза старательно прятали, разглядывая что-то под столом секретаря.
– Так, Корытов?! – секретарь повысил голос, чтобы мгновенно определить – кто есть кто в этом кабинете и приступить к постановке задачи подчинённым. Этому тоже его учили на курсах, и теперь Ромашов старательно проверял теорию практикой.
– А чего сразу я-то? – буркнул Витька Корытов, не поднимая глаз. – Закадыка, вон, тоже едет…
– Знаю! – хлопнул по столу ладонью Ромашов. – Потому и вызвал вас вместе…
– А чего сразу нас-то? – никак не хотел униматься Корытов. – Вся группа наша уезжает, а мы-то чего? Вон, Петьку Савостина вызвал бы, он же в комитете у вас…
– Вас-то чего вызвал? – секретарь нарочито медленно встал из-за стола и подошёл к учащимся, как говорится, вплотную. – Спросить хочу: что у нас будет на следующий год? Корытов… А?
– Чего, чего, – засопел Витька, непременно ожидая какого-нибудь подвоха от главного комсомольца техникума. – Диплом мы защитим… Потом в армию… Вот, чего.
– Диплом! – Ромашов даже ногой топнул, чтоб придать своему возмущению наигрознейший вид. – Мелко мыслишь, Корытов! Всё только о себе да о себе, а я тебя во всесоюзном масштабе спрашиваю. Тридцатая годовщина победы над фашистами будет отмечаться на следующий год. Понял?!
– Это-то ясно, – кивнул Витька. – Это все знают…
– Раз ясно, – секретарь опять сел за стол, – тогда слушай комсомольское поручение на практику!
– Чего?! – учащиеся быстро подняли головы и удивлённо посмотрели на секретаря. – Нам уже дали задание! Отчёт должен быть не меньше пятидесяти страниц! А еще схемы с диаграммами! И попробуй не сделай, так Иван Иванович таких пендюлей выпишет, что подпрыгивать замучаешься. Когда нам ещё другое-то поручение делать?! Не успеем!
– Успеете, – с радостью взялся тренировать свой уверенный взгляд руководителя Ромашов. – На то вы и комсомольцы, чтоб всё успеть! Партия сказала надо!
– А чего мы одни, что ли, комсомольцы?! – ершился Витька. – У нас вся группа такая! Нашли крайних!
– Но только вы двое едете в Зуйск! – чуть поперхнулся Ромашов, но быстро вновь настроился на руководящий лад. – А потому больше некому собрать материалы о партизанском движении в Зуйских лесах. Вот! Вы же знаете, что Зуйск освобождал первый секретарь нашего райкома. Помните, он на встрече с нашими студентами об этом рассказывал?
– Помним, – дружно соврали Корытов с Закадыкиным и тяжело вздохнули.
– Вот потому и доверено вам это важное дело, – ещё строже продолжил речь Ромашов. – Соберёте материалы и подготовите доклад с фотографиями ветеранов. Понятно?! Я обещал первому подготовить информацию о Зуйске. Поняли? А насчёт других не сомневайтесь – они тоже своё получат.
Корытов ещё немного поголосил о своей занятости во время практики и о строгости характера руководителя практики – Ивана Ивановича Семёнова, но секретарь комсомольской организации остался непреклонным и велел «катиться колбаской» из кабинета.
– Да, пошёл он лесом! – продолжал возмущаться Витька уже на крыльце старинного особняка, в котором были устроены аудитории лесного техникума. – Чего он нам сделает?!
– Сделает, – вздохнул Гена Закадыкин. – Я на «красный диплом» иду и хочу на следующий год лесотехнический институт поступать. Так Ромашка нагадить запросто может, а я своего всегда добиваться привык. Не хочется времени терять. Так что, придётся нам с тобой, Витя, партизан по Зуйским лесам искать. Никуда не денешься…
– Я, вообще-то, не против, – махнул рукой Корытов, – только Ромашка достал уже так, что дальше некуда. Год назад, когда учился на четвёртом курсе, нормальным ведь пацаном был, а как назначили освобождённым секретарём, так сразу весь из себя стал. Зайдите в комитет… Чего не мог он просто сказать, мол, о партизанах доклад сделайте, пацаны? Я же запросто… У меня батя воевал… Я историю люблю… А вот, когда кто из себя уж очень много представляет, так это для меня – нож острый.
В районный городок Зуйск практиканты приехали рано утром. В конторе лесхоза никого не было и Витька с Генкой пошли слоняться по городу. Хотя, если честно, слоняться здесь было особо негде. Центральная площадь с памятником, дом культуры с колоннами, сквер, две улицы двухэтажных домов, еще купеческой постройки, улица трёхэтажных кирпичных зданий, уже современных, а вокруг этих улиц настоящее скопище домов частных. Покрутившись на площади и сбежав от огромной собаки, на краю одной из купеческих улиц, ребята, вспугнув стаю сизых голубей, уселись на лавочку возле памятника. И надо же было так случиться, что как раз напротив лавочки расположилось старинное здание из красного кирпича с вывеской «Краеведческий музей». А под вывеской пожилая женщина мыла ступеньки крыльца.
– Генаха, – толкнул товарища ногой Витька, – пойдём в музей сходим. Всё равно делать нечего…
– Зачем? – Гена удивлённо глянул на однокурсника.
– Насчёт партизан спросим. Чего время-то терять?
– Да, кто ж нас сейчас в музей пустит? – Закадыкин неторопливо почесал бок. – Рано же ещё…
– Пойдем у бабки, которая крыльцо моет, спросим. Не пустят – так не пустят. За спрос денег не берут.
Бабку звали Людмилой Петровной, она работала директором музея, а потому сразу же, даже не завершив приборки на крыльце, повела практикантов в музей.
– Партизанским движением интересуетесь? – спрашивала Людмила Петровна, открывая шторы на зарешеченных окнах. – Это хорошо: историю надо знать обязательно. Забывать её никак нельзя. Сейчас я вам всё покажу…
Через полчаса практиканты уже знали, что в годы войны в городе Зуйск действовало подполье, а в окрестных лесах воевал партизанский отряд имени товарища Чапаева. А за полгода до освобождения города советскими войсками всех подпольщиков арестовали. Три дня оккупанты держали подпольщиков в тюрьме, но двум пленникам удалось бежать в лес к партизанам, а остальных фашисты казнили на городской площади. Партизаны хотели напасть на тюрьму, чтобы освободить товарищей, однако нарвались на засаду, и им пришлось с боем отходить в лес. Многие погибли. Кто-то предупредил фашистов о нападении. Узнав, что ребята приехали на практику в лесхоз, Людмила Петровна посоветовала им встретиться со Степаном Фёдоровичем Бобровым.
