Три часа ночи. Рядом с пустыми банками пива было разбросано десяток листов мятой бумаги, исписанных набросками песен. Лежа на диване, я покусывал ручку и смотрел телевизор. На одном из музыкальных каналов показывали наше недавнее выступление на стадионе "Forest Hills Stadium". Я ясно помню, как в тот день стоял перед толпой восторженных поклонников и задавался вопросом: как так получилось, что здесь, ради нас, трех друзей идиотов с окраины города, собрались 12 тысяч человек? Тогда нашу группу можно было назвать отлаженным механизмом, а нас шестерёнками: каждый на своём месте, и каждый не заменим. Может это всех и цепляло. Но с каких пор я стал таким жалким? Мои единственные друзья в этот вечер проводят прослушивание нового вокалиста в группу. А что, если они найдут кого-то, кто поет лучше? Не счесть сколько раз мы ругались по пустякам, сколько песен и идей я пресек лишь из-за того, что автор получит больший гонорар. Да и пою я уже не так выразительно, как в свои 18 лет, когда мы только начинали. Тогда действительно, зачем я им нужен? Часы шли, а ночь не хотела заканчиваться. Из-за бессонницы я начал вспоминать, как познакомился с парнями, наш первый выступление на выпускном вечере и как мы подписали первый контракт на альбом. И в этом бесконечном потоке мыслей меня одолевал лишь один вопрос: в какой момент я отступил? Думаю, все началось в старшей школе, когда мы только начали играть как группа. Не зная, к чему все это приведет, я был уверен, что мы прорвемся, несмотря ни на что. Да, я был из тех, кто разговаривал с плакатами над кроватью. Фредди Меркьюри со стены крестил меня в рок звезды. Я был, черт возьми, одержим идеей играть в группе. Вечерами после уроков мы обычно репетировали в подвале у Даркы. Его мама владела частным домом на окраине города и была более терпима к нашему хобби, чем остальные. С Дарком я познакомился еще в 8-9 классе. Его тогда пересадили ко мне за парту, и на переменах мы без остановки слушали музыку из одних наушников. "Pink Floyd", "Led Zeppelin", "Queen" – то, из-за чего Дарк казался родной душой. Насмотревшись на обложки "Creedence Clearwater Revival", он начал отращивать бороду и носить фетровую шляпу, из-за чего к концу школы мы прозвали его "мушкетером". Хоть мы и были одноклассниками, Дарк был на два года старше и, в каком-то смысле, стал мне братом, который помогал достать алкоголь, познакомить с девушкой, заступиться в передряге. Его отец из поколения джаз- бэндов сам играл на ударных и с детства прививал хороший вкус в музыке. Через год к нам присоединился Трэн – наш гитарист. Я познакомился с ним в кофейне во время очередной смены. Два метра роста, всегда был одет в белое и носил очки без линз (как он говорил, это было модно). Он заказывал двойной капучино без сахара и долго сидел у окна. Позер и выпендрежник. "– Дорогой, звездой не становятся, ей рождаются", говорил он в любом удобном случае. Он увлекался гитарой, о чем говорил принт на его футболке. Позже я узнал, что логотип "JazzQuar" принадлежал компании, которая сдавала в аренду музыкальные инструменты. Он работал консультантом. Однажды, будучи пьяными в стельку, мы зашли к ним за барабанами и другим оборудованием. Когда Трэн узнал нас, я предложил играть в группе, и после недолгих раздумий он согласился. Именно так мы и собрались – без лишней болтовни и клятв. Я был уверен в парнях и чувствовал, что мы на правильном пути. В течение следующих пяти лет наша группа колесила по городам, играя каверы на старые хиты в задрипанных клубах. Наша публика была разношерстной – от спящих пьяниц до пенсионеров, читающих газеты за столом. И хотя я представлял все по-другому, радость от того, что стал частью музыкальной индустрии, была неизменной. Я считаю, что без этого мы никогда не достигли бы той точки, с которой начался наш путь к Рок-Олимпу. И я отчетливо помню тот день…
Август пришел в наш город незаметно, на улицах царила невыносимая жара. Как обычно, я проснулся под гудки машин. В комнате витал незабываемый аромат перегара, смешанный с сигаретным дымом. Меня удивляло то, что за три года никакие средства не смогли побороть эту вонь. Видимо, теперь это стало естественным запахом нашей квартиры. Если честно, я уже привык просыпаться в нелюбимом доме на скрипучем диване, но мне не давали покоя пыльные и порванные по краям плакаты рок-групп – последние воспоминания о детской мечте. Я вырывал эти постеры из старых музыкальных журналов, когда был еще совсем ребенком. Все мое детство отец ставил виниловые диски, купленные им еще в молодости, на проигрыватель, наливал полбокала коньяка и слушал музыку до поздней ночи, пока моя мать не начинала устраивать истерики, жалуясь, что ей не дают спать. Однажды она даже попыталась выбросить все диски, но отец пригрозил разводом. Эта страсть к музыке была у нас в крови. Когда отца не было дома, я раскладывал все конверты по полу и изучал тексты песен, рассматривал обложки. Все эти образы не покидали меня даже ночью, когда я засыпал и представлял себя на одной сцене с своими кумирами. Так и началась моя лихорадка. Не сказать, что за 5 лет мы с парнями ничего не добились, скорее это было не то, на что мы рассчитывали. Мы играем по клубам, поем собственные песни, собираем какую-то мизерную аудиторию, но пустой холодильник каждое утро напоминал мне, что нужно идти дальше. Накинув старый халат, я вышел на балкон покурить. В мыслях крутился концерт, о котором нам вчера пытался рассказать Трэн в пьяном угаре. Воспоминания о вечере окончательно перемешались со снами. Вдруг из коридора я услышал знакомый голос. В спальню вошел Трэн, весь закутанный в одеяло.
– Драга, я же просил, прикрывай балкон. Как же тут холодно.
– На улице жара, ты просто перепил.
Трэн начал пробираться к балкону, раскидывая по сторонам пустые банки пива. Он выхватил у меня сигарету и затянулся.
– Где Дарк? – поинтересовался я, – Все еще спит?
– Не знаю, уехал с Гошей тусить, куда-то в центр.
– Понятно. Что по планам на сегодня? Едем в студию?
– Сначала кофе, а потом что хочешь.
Запах свежих зерен наполнил всю комнату ароматом. Я начал раскладывать тарелки на столе, слушая тихие звуки утренних новостей, доносящиеся из телевизора. Приоткрыв холодильник, я обратил внимание на магнит, который Гоша подарил мне на один из праздников. На нем изображен Стадион "Гранд Арена" с его двенадцатью тысячами зрителей и центральной круглой сценой. Гоша вручил мне этот магнит, сказав: "Однажды вы выступите здесь". Это вдохновило меня до глубины души.
– Что насчет концерта? – спросил Трэн, но по выражению моего лица сразу понял, что я вообще ничего не помню. – Я же рассказывал вчера, в эту субботу будет благотворительный концерт, участвуют все желающие. Ах да, и ты согласился.
