Отца умолял:
– Пожалей! Не могу! —
Малыш, обессилев от бега.
– Ты это, слабак, не расскажешь врагу! —
Отец отвечал, и от снега
Парнишке опять застилало глаза:
– О боги, меня пощадите!
– Быстрее, быстрее, беги, я сказал! —
Кричал всё сильнее родитель.
Ребёнок рыдал: – Для чего это всё?
Мне б лучше во двор с пацанами…
– Однажды тебя этот вечер спасёт,
Когда ты расстанешься с нами.
И только в тот миг, когда мальчик упал,
Едва не теряя сознание,
Отец идти молча домой приказал,
Закончив своё наказание.
Шли годы. Он вырос. Бежал что есть сил,
Медалей на грудь понавесив,
И грамоты маме домой приносил,
Взяв золото где-то раз десять.
Учёба, спортзал, выпускной, институт,
Собака бойцовой породы.
Повестка пришла, что его призовут
Служить в девяностые годы…
Чечня. Перевал. Его группа вела
Конвой по ущелью до цели.
Весна на дворе, вся природа цвела,
Но горы зловеще гудели.
Обстрел начался так внезапно, как ночь,
В ловушку солдат загоняя.
Той группе одной просто было невмочь
Спастись из скалистого края.
Приказ, словно выстрел, раздался у гор,
Его командир отдал сразу.
Он всё понимал: смерть – для них приговор,
Но нужно доставить на базу
Секретные карты. Он парню сказал:
– Скорее отсюда беги ты!
Доставь их, солдат, чтобы каждый узнал
Все точки, где жили бандиты.
Приказ исполнять он обязан. И вот,
Узнав, что путь будет немалый,
Российский боец, посмотрев в небосвод,
Один побежал через скалы.
Он понял, что верных товарищей нет
В живых у подножья ущелья,
Когда вдалеке замолчал пистолет
И грянуло вражье веселье.
Послышалось, как зашумел камнепад —
В погоню пустились убийцы.
И путь превратился в пылающий ад,
Жара прошивала как спицы.
Когда он хотел прокричать: «Не могу!»,
От боли впадая в сомнение.
«Ты это, слабак, не расскажешь врагу!» —
Отца повторял наставление.
Его не догнали, и в шквальном огне
Ушёл от врага наш парнишка.
Те карты конец положили войне,
Но плата высокая слишком
За мир. А наш воин вернулся домой,
Пытался забыть эту битву.
Один он из группы остался живой
И всё повторял, как молитву
Ту речь, что казалась холодной, как лёд.
У дома твердил через двери:
«Однажды тебя этот вечер спасет! —
Прости меня, пап, что не верил!!!»
