…Мелькают липы и осины,
Мимо проносятся дубы
Огромнейшей величины,
Великолепная картина,
Как будто он правитель мира,
Несётся всадник мимо них;
И ни один из всех гнедых
Не смог бы с ним и поравняться;
Как будто в сказке для глухих —
Не нужно слов здесь никаких!
Но ни один, увы, слепой
Понять не сможет никогда
Насколько эта красота
Безумно превосходней той,
Что он когда-то счёл бы красотой!
Но что за звук в глуши ночной?
«Переломись я сотни раз!
Это же волчий вой!»
– Воскликнул воин, а гнедой
С пол слова понял седока,
Воспринял это как приказ,
И мчался он из лаза в лаз
С тем чувством, что беда близка.
Спасти он всадника хотел
Ценой хоть самого себя…
Судьба коварна – не успел…
И гадкий острый волчий клык
Коню вошёл по саму кость,
И, будто винограда гроздь,
Ноги коня беспомощно сплелись;
И еле слышный звук копыт
Уж в чаще больше не звучал,
И всадника не утешал,
Что вскоре, чуть поторопись,
Увидит он родную близь…
…пожалуй вам не нужно знать
Что было дальше с седоком
И с его спутником конём;
Не трудно будет тут понять,
Что волки более чем сыты
И смирно будут ночевать
Под деревом дуба иль липы…
Давайте лучше-ка узнаем
Как воина того жена
В домишке поживает.
Могло случиться, что она,
Не подождав и до утра,
Ребёночка рожает.
События опережают…
Уснула в спальне Зинаида,
А мать её, нынче бабуля,
Следит, чтобы уснул сынуля,
И очень сильно взволновалась,
Хотя не подаёт и вида;
За воина она боялась…
Сразила ли его чья сила?
Всю ночь к крыльцу она от люли
Как сумасшедшая металась;
Ждала отца она с надеждой,
В ночную вглядываясь мглу,
И каждый раз, всё безуспешней,
Она взирала на луну…
И вот восток порозовел,
Петух давно уже пропел…
Сынуля принялся кричать —
Свою мамашу подзывать.
Бабуля, перестав ворчать,
Пришла тихонько к Зинаиде:
«Дочуля, утро на дворе,
Вставать сынок велит тебе!»
Но Зинаида в бледном виде
Не торопилась отвечать…
«Дочуля, будя тебе спать!»
Молчанье долго продолжалось,
Но лишь потом, полдня спустя,
Бабуля всё же догадалась,
После чего с ума сорвалась —
Её дочуля умерла!
Но как же быть ей? Что же делать?
Осталась бабушка одна!
А на дворе уже весна!..
Устав рыдать, по дому бегать,
Бабуля села на скамью —
Оплакивать свою судьбу…
В соседней комнате сынуля
Надрывно плачет и кричит,
Уставшей старенькой бабуле
За ним ухаживать велит.
И бабка, позабыв о муке,
Пошла ухаживать за внуком…
Но долго думала старушка —
Какое имя внуку дать?
Ведь имя, словно выстрел пушки,
Должно безудержно звучать
И каждый раз напоминать
О человеке, что впервые
Достоился себя так звать!
Дано было бабуле знать
Безумно множество имён.
И в её мыслях, как гнедые,
Прозвища начали скакать:
Илья, Арсентий, Вячеслав,
Добрыня, Павел, и Семён…
Но что-то свыше подсказав,
Дало бабуле вдруг понять,
Что будет внук её умён,
И добр, справедлив, силён;
И твёрдо бабка тут решила
Владимиром внучка назвать.
…Ребёнок рос не по-годам;
Учился числам букварям,
И старенькой своей бабуле
Всегда в хозяйстве помогал.
Сначала корм он курам сыпал,
И тесто под пирог месил,
Со временем и коромысло
Ему таскать хватило сил;
Дрова колол и печь топил;
И каждый день он выводил
Корову на поля-луга;
А коль пришла во двор зима,
Запасено было всегда
Корове сено – не беда!
Бабуля с внуком со своим
Пропасть уж точно не могла!
Владимир был неумолим!
И с каждым днём всё больше сил
В любимом внуке просыпалось,
Бабуля сильно удивлялась:
«Неуж-то вправду, что Владимир
Стал словно богатырь всесилен?»
Но, в силу юности своей,
Он сам ещё не внял вещей,
Что вскоре после юных дней
Он даже и богатырей,
Лишь Именем своим простым,
Станет во много раз сильней…
И много лет прошло и зим,
Бабка состарилась совсем
И вскоре Вова у могилы,
Бог мой, печальная картина,
Прощался с нею навсегда —
Что делать – такова судьба! —
Но было и других проблем,
Конечно, не сравнимых с этой,
У Вовы много. И с рассветом
Он, меньше думая об этом,
Принялся дома хлопотать —
Ведь надо ж как-то выживать!
…Со временем, в житье – бытье,
Владимир начал понимать —
Его неласковой судьбе
Пришло на ум ему придать
Таких сил, что ему не сложно
По двадцать пять пудов таскать
И древо с корнем вырывать!
Казалось, просто невозможно
Такие трюки вытворять!
Володя думал: " Это что же,
Мне силу даровал мой Боже?!
Теперь я будто стал похожим
На славного богатыря?»
Однако, брали своей ложью
Владимира сомненья тоже;
Но лишь, всё небо осветя,
Проснётся алая заря,
Владимир, в быт весь уйдя,
Свои все думы забывает
И голову не забивает
Раздумьями о всякой силе;
Не верил в сказки он и в были.
…И мирно в городке жилось;
Но, как обычно то бывает,
Беда внезапно настигает…
Крестьянам нелогко пришлось.
Одною тихой тёмной ночью
Увидеть довелось воочи
Дворовым бестолковым псам,
Сноравшим ночью по дворам,
Поганых татей целый полк!
Ворвавшись с боем в городок,
Татары стали жечь избушки;
Громили всё кругом, ломали,
Терзали девок, убивали…
Кричали, плакали старушки,
А хлопцы топоры хватали…
Стрелы безудержно летали,
Свистели сабли, факела
Жгли избы, чтобы сжечь до тла.
Владимир поздно спохватился,
Помедлил в руки взять топор,
И тать со злобою вломился
В крестьянский беззащитный двор.
Стрела в огне в избу воткнулась
И пламя во дворе проснулось;
Лишь вспышка – и весь двор в огне!
Татарина коварный глаз
Поймал Володю в стороне;
Стрела, стрела – Володя в лаз,
И, что есть духу, прямо в лес,
Рванул наперекор судьбе,
Будто за ним несётся бес.
…Мелькают липы и осины,
Мимо проносятся дубы
Огромнейшей величины,
С виду – ужасная картина;
Всё сзади пламя охватило,
И та неведомая сила
Владимира тянула в тьму;
И всё мерещилось ему
На обезумевшем уме:
Татарин с саблею в руке
Несётся злобный, весь в огне;
И замела всё в голове
Одна лишь мысль, словно стужа:
«За мной погоня! Я им нужен!
Бежать! Спасаться надо мне!»
