Виктория Беломлинская - На златом крыльце сидели

На златом крыльце сидели
Название: На златом крыльце сидели
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "На златом крыльце сидели"

Рассказы и повести, написанные в разное время и в разных частях света: от Ленинграда до Нью-Йорка и от татарского поселка Насыр до индейского поселения Экванак.

Бесплатно читать онлайн На златом крыльце сидели


© Виктория Беломлинская, 2017


ISBN 978-5-4490-1467-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ТЕОРИЯ КИТАЙСКОГО ЧАЙНИКА

…Как-то у меня появился старинный китайский чайник…

На одном боку его нарисована картинка: на холмике под сосной лежит дама в кимоно.

Красивая картинка и простая, можно сказать, банальная…

Но по верху чайника и по краю крышки идёт сложнейший орнамент – тонкий, насыщенный необыкновенно.

Переплетение каких-то фантастических тварей, рыб, медуз. Трудно поверить, что он создан человеком, а не машиной…

Как будто художник хотел сказать: видите, это делала не машина, а живой человек.

Его рука устала и глаза устали. Но всё-таки он – Мастер.

Я смотрела на этот чайник и мечтала так научиться писать рассказы…


Виктория Беломлинская

ПОВЕСТИ


БЕРЕГ

Собаки сбились у дверей хаты и тонко, на одной ноте скулили. Монотонный этот звук не сливался с привычным воем ветра, плыл поверх его, терзал душу. Хотелось самому завыть. Но пересохшее нутро, не воя, даже просто слез не могло из себя выдавить. Несколько раз порывался встать, выйти из хаты, но снова опускался на табурет, окаменело глядя на неузнаваемо изуродованное смертью лицо Нади. А надо бы выйти, пройти долину, туда, где светятся еще огни кошары, растолкать пьяных чабанов… или нет, лучше до Вальки дойти, стучать в окно, пока не проснется, в дверь колотить, кричать: «Вставай, Надя умерла!»

Вдруг перестал выть ветер и тут же на какой-то нестерпимой ноте оборвался скулеж. Внезапно наступившую тишину взрезал надсаженный крик Савельевны: «Балахай! Жучок! Домой, блядины! Хде вас, мать вашу, носит?!»… Леня поймал себя на том, что это матерное, из вечера в вечер повторяющееся, впервые не вызвало в нем привычного приступа ненависти, наоборот, отозвалось мольбой: «Зайди ж ты ко мне, гадина, я ж сосед твой…» – но только сухо бесслезно сморгнул стыд перед Надей. Еще вчера на пути к колодцу остановился, и с губ сами собой сорвались слова:

«Савельевна, Надя помирает!..»

– И не хуторь мне! – раскинула от скрюченной спины в обе стороны грабли рук и выплеснула ему в лицо. – Нехай дохнет! Мне шо?! Давно пора!

– Будь ты проклята! – только и сказал он. Но собаки уже учуяли смерть: он только позднее понял, что впервые Балахай, Жучок и Белка встретили его без обычного злобного рыка, на который сворка мелких, со всей степи Надей приваженных к дому собачат неизменно отвечала таким остервенелым визгом, что воздух в долине накалялся и трещал разрядами ненависти.

Псы Савельевны – Жучок и Балахай – здоровые. крутогрудые, злобные, да матка их – Белка, хоть и старая сука, от сынов не отстанет – десятилетиями копимую в хозяйской душе ненависть к соседям выносят в воздух долины в своем оглушительном лае. Разномастные мелкие шавки Мунька, Нюська, Люська, Димка, Нелька – Надя давала им имена своих намечтанных, но не рожденных детей – сбившись в дружную сворку, отвечают псам визгливой, но бесстрашной угрозой. А вот ведь почуяли смерть – встретились и разминулись, звука не проронив…

Вдруг послышался шум мотора, скрип тормозов, Леня тотчас же понял, сейчас в хату войдут люди, сейчас он скажет: «Вот, Надя умерла!» – губы его затряслись и в тот момент, когда распахнулась дверь, сухое рвущее грудь рыдание согнуло его пополам и скинуло со стула наземь.

Рыбнадзор Леня – тезка и лютый недруг – и рыбнадзор Коля, то есть инспектора – оба голубоглазые, куражливые красавцы – бросились его подымать, вмиг увидели на кровати труп, не растерялись: Коля побежал к машине, вернулся с флягой и, сколько ни рассчитывали они выпить ее содержимое сами, без третьего, – по такому случаю – ничего не оставалось, как налить стакан дяде Лене.

– Нет, ты давай! – уговаривали, пытаясь влить живительную влагу в его сведенный, обморочный рот. – Она тебе сейчас самое то! До дна пей! Коль, ты слетай до Валики, она баба опытная, все обделает, – скомандовал старший инспектор Леня своему подчиненному, но, поймав его нацеленный на флягу взгляд, спохватился: это надо ж будет и Вальке налить. – Подожди, помянем, давай, и ходом!

Чубатого голубоглазого брюнета Леню по непризнающей границ пьянке списали когда-то с торгового флота и бросили на трудный, ответственный участок: от Арабатской стрелки до самого Мысового берег трепетал и корчился под его бдительным надзором. И помощника он нашел себе в масть, правда, много ему проигрывающего выходкой, не такого подбористого, что не удивительно: в должности завмага Коля оброс жирком, проворовался в пух и прах, и надо было ему срочно соскочить – все равно куда – вот тут ему Леня и подвернулся. Рыбное дело оказалось не хуже колбасного, к тому же обладало пряным привкусом власти. Он только ухмылялся, когда, подвыпив в компании солидных людей, Леня простодушно куражился:

– Нам Кот сказал: ребята, даже если ни одного осетра в Азове не останется, вас Советская власть будет еще сто лет кормить.

И все пили за здоровье мудрого начальника феодосийского Рыбнадзора, по иронии судьбы носившего фамилию Кот.

…Коля быстро привез Вальку. Когда-то эта свалянная из рыхлого, непропеченного теста баба доплелась до берега со своим мужем – прыгающим на костылях инвалидом. Бездомные, ничего не имущие, они за объедки, за миску разбавленного водой молока, да за спанье под перевернутой байдой батрачили на Савельевну. Тогда еще жив был Харлампыч и Валькин одноногий муж помогал ему плести браконьерские сети, потом стал в море с ним ходить, а Валька таскала по степи быков, делала всякую работу по хозяйству и так бы и тянулась их жизнь, если бы Валька не забеременела.

Испугавшись еще не народившегося дитяти, Савельевна сама сговорила людей, продававших дом на другом краю долины, возле кошары, поверить бродягам под расписку в долг, а Вальку – пристроиться работать на кошаре. Там на копне сена ее вскоре завалили чабаны, не обращая внимания на ее вопли, но, отряхнувшись, онапригрозила им судом и угрозу свою выполнила. Однако суд учинил выездную сессию на потеху всей округе. Люди показывали на Вальку и ее мужа, что они пьющие и дерущиеся, чабаны нагло утверждали, что это не они, а она завалила их всех подряд – колхоз выгораживал своих, суд этот обернулся для Вальки одним позором: ей и ее мужу присудили штраф за оговор и пьяные драки. И работы она лишилась. Председатель колхоза ей так и сказал:

«Куда же я тебя пошлю такую целку – у нас везде мужики и все охочи?»

Но тут как раз один предприимчивый человек из Феодосии, решивший разводить нутрий, присмотрел их дом. Дом на отшибе, среди полного запустения, но вблизи кошары – чабаны за бутылку водки мешок дерти отсыпят и сена сколько хочешь, и он поставил позади дома клети и стал платить супругам за аренду и уход за крысами. Он даже за свой счет подтянул к их дому от кошары электричество. Но от хорошей жизни инвалид стал пить пуще прежнего и Вальку лупить своими костылями за причиненный ему позор еще больней и, сколько ни старалась она, пьянствуя с ним заодно, ополовинить его долю – не помогло: однажды, опившись до одури, муж ее помер. Так что по такому делу, как похороны, она и в самом деле имела свежий опыт.


С этой книгой читают
Мемуарная проза Виктории Беломлинской с картинками Михаила Беломлинского, там есть истории про разных знаменитых людей. Про незнаменитых – тоже есть, книга подготовлена Юлией Беломлинской.
Роман частично автобиографический. Он написан в Ленинграде, в середине семидесятых – начале восьмидесятых. История ленинградской семьи… Действие начинается в послеблокадном Ленинграде, а заканчивается в Ленинграде конца семидесятых.
Истории несчастливой, безответной любви, обмана и предательства не раз ложились в основу литературных произведений. Будь то проза или стихи, драма или комедия.Свой взгляд на проблему в книге «Сердце под вуалью» представляет Зинаида Загранная. И с высоты прожитых лет дает молодым женам советы, как пережить подобную историю в собственной жизни.Философский и лирический материал книги будет интересен также специалистам сферы искусства.
Есть вопросы, которые интересуют каждого человека с детства: Что такое жизнь? Что такое смерть? Что такое человек? Что такое любовь? Что такое секс? Свои варианты ответов на эти вечные вопросы в ясной и простой форме дает писатель Александр Ермак.
Книга включает в себя четыре повести – о людях на жизненном пути, о временах и об авторе. Повесть «Последний русский интеллигент» – о старом репетиторе математики, закончившем петербургский университет в 1914 году.
«С широко раздвинутыми ногами» – первый в своём роде панк-роман. Читателям предлагается неоднозначное, проникнутое грустной иронией произведение, бросающее вызов привычным представлениям о том, каким должен быть роман. Эта книга повествует о человеке, тщетно пытающемся найти свое место в современном мире на фоне социальных и личных проблем. Сможет ли он найти его и ответить на мучающие его вопросы? К чему приведут его метания, и любит ли он кого-
Учебное пособие посвящено истории и современной жизни Великобритании. В хронологическом порядке описаны основные исторические события и личности, оказавшие влияние на формирование британского самосознания и культуры. Отдельное внимание уделено истории архитектурных стилей. Подробно рассматривается современное состояние монархии, системы государственного и местного управления, парламентская и судебная системы, а также вопросы, связанные с национал
Хрестоматия содержит подборку статей из современных газет и журналов, иллюстрирующих многие темы, рассматриваемые в основных главах пособия Glimpses of Britain. Статьи расположены в произвольном порядке, они не адаптировались и не сокращались, был полностью сохранен авторский стиль и пунктуация. Таким образом, статьи представляют разный уровень сложности, в зависимости от индивидуального стиля автора.
Чезаре Ломброзо – крупнейший итальянский философ-позитивист, психиатр и профессор судебной медицины. Центральной темой его главного труда «Гениальность и помешательство» стала идея о прирожденном преступнике. Ломброзо считал, что преступления совершают люди с набором определенных внешних данных и психологических характеристик. Будучи родоначальником оригинальной концепции творчества как сочетания патологических состояний, Ламброзо объяснял вдохно
Пережив развод и потерпев крах в карьере, Андрей Давыдов приезжает в уединенный городок, расположенный на острове, чтобы поселиться в доме, доставшемся от отца.Постепенно Андрей понимает, что Варварин остров – по-настоящему страшное место: поведение жителей настораживает его все больше, по ночам тут оживают кошмары, а вдобавок всплывают мрачные тайны прошлого – и Варвариного острова, и семьи Андрея.Он хочет покинуть городок, но путь с острова зак