25 октября – я никогда не смогу забыть этот день…
Промозглый осенний вечер, дождь нещадно струится по моей коричневой, замшевой куртке, а я выхожу из кампуса “Имперского колледжа Лондона” после очередных поздних занятий.
Вокруг стемнело и на улицах загораются фонарные столбы, ветер колышет пожелтевшие листья клена. Вдалеке сверкает молния. Рокочет гром, подтверждая своим грохотом, что ливень только усилится.
Студенты и преподаватели суетятся вокруг кампуса, стремясь поскорее спрятаться от неотвратимо надвигающейся погоды, а моя одногруппница Хейз быстро забрасывает учебники в свой старомодный, потрепанный рюкзак, спускаясь по ступенькам. Дождь льет настолько сильно, что я не слышу о чем она говорит и машу ей на прощание рукой, наблюдая за тем, как Хейз прячет рыжие кудри под толстовку и бежит к зеленому минивэну.
Резкая вибрация в заднем кармане джинс заставляет прийти меня в чувство. На ходу достаю свой телефон и направляюсь в сторону метро. На экране стоял беззвучный режим, поэтому когда высвечивается несколько пропущенных звонков и новое смс от мамы, я громко фыркаю, однако странное содержание письма заставляет меня притормозить на месте : “Ни в коем случае не возвращайся домой!”
Дрожь… Холодные капли воды падают с неба, медленно стекая по лицу и пропитывая насквозь одежду. Чувствую, как волосы начинают прилипать к шеи, неприятно щекоча её, пока я залипла в экран смартфона. Страх, словно жидкий азот расползается от кончиков пальцем, пробираясь всё выше…
Вдох – и я понимаю, что случилась беда, выдох : “Мне срочно нужно к ней!”. Резко срываюсь с места и перехожу на бег.
Я бегу… Бегу по скользким улицам и сквозь мигающие фонари, ветер хлещет по лицу, развевая спутанные золотистые волосы, а на глаза наворачиваются слезы.
“Остановись! Не смей рыдать! Ты должна поторопится! Мама ни за что бы такое не прислала, не окажись это важным.” , – мысли калейдоскопом проплывают в голове, сменяясь одна за другой, утопая в хлюпающем звуке ботинок, когда мои ноги ныряют в лужи.
Я сворачиваю в проход и вижу горящую вывеску метро, увеличиваю скорость, пролетая вниз по ступенькам. Вдох, голова начинает кружится… Выдох : “Мой вагон!”.
Запрыгиваю в него, не переставая трястись: “Как же душно!”, – развязываю шарф и облокачиваюсь на поручень. Закрываю глаза, заставляя себя успокоится, и через некоторое время слышу объявление нужной станции.
Я выбегаю из метро в районе “Энфилда” и мчусь мимо реки “Ли”. Ветер дует за шиворот, ливень усиливается, застилая глаза и тормозя мои промокшие ноги. С одышкой в груди, сворачиваю на “Оак–авеню” и увеличиваю скорость.
"Бах!"
Со стоном плюхаюсь лицом в лужу и понимаю, что неудачно поскользнулась на асфальте: “Твою мать, как же больно!”. Челюсть сводит от холода, а внизу тела нещадно саданит. На трясущихся руках заставляю себя приподняться и посмотреть вниз, где на джинсах расцветает алое пятно.
“Колени ободраны”, – чувствую, как рана щиплет, но заставляю себя встать и двигаться дальше. Гул в ушах намекает мне на мою ущербность и я поднимаюсь бормоча губами : “Дыши! Дыши! С мамой всё будет хорошо! Может ничего серьезного не случилось?”, – как-будто эта молитва поможет.
Вдох и я бегу. Выдох, сердце гулко стучит, а темнота вокруг давит всё сильнее. Сворачиваю за поворот и сразу же узнаю свой дом.
Вот он – обшарпанный, старый, бежевый коттедж. Краска на серых окнах немного облупилась, крыша местами протекает, но всё же я люблю его и провела в нем детство. Дождь стучит по его прогнившей крыше, по подоконникам и оконным стёклам, грубыми пальцами трогая оставшиеся на деревьях листья, заливая водой пожухлую траву. Он словно злится на природу, угрожая своей местью.
Подойдя ближе, я вижу, что синяя входная дверь открыта нараспашку и торопливо вбегаю внутрь, на ходу выкрикивая имя матери.
Вдох, на темном потолке мерцают: желтые круглые светильники, раскачиваясь под потоком задуваемого ледяного ветра. Любимая ваза Эвелин, с росписью маленьких лебедей, скинута и разбита вдребезги на полу. Выдох, наша семейная фотография с Томасом перекошена и криво болтается на стене.
Я медленно моргаю и присматриваюсь к обоям, замечая по всей стене брызги темной крови. Перевожу взгляд на светлый паркет и вижу больше алых капель. Тихо следую за ними.
Впереди, мой любимый белый ковёр из ворса, на котором намного ярче заметны красные пятна. Чувствую, что голова мутнеет, а слёзы текут по лицу – прохожу вперед, заворачивая в сторону кухни.
Виниловый проигрыватель мамы заел и скрипит, донося до ушей отвратительный звук, как в фильмах ужасов.
Шаг… И вижу тень… Ещё шаг… В голове щелкает: “Мама!”.
Заставляю себя двигаться мелкими шажками, ноги становятся ватными, руки бьет дрожь. Лампочка на стене мерцает, отбрасывая блики на неподвижную тень внизу. Вокруг вижу красное, так много красного!
Алая кровь расползается по полу, с каждой секундой увеличивая лужу на паркете лишь больше. Отвратительный запах металла бьет в нос, а объятия страха начинает пробирать меня до костей.
Внизу, будто жидкий шёлк, рассыпались каштановые волнистые волосы Эвелин. Её голубая кашемировая кофта вся покрылась крупными, темными брызгами.
“Господи, она не дышит! Я не вижу, чтобы она дышала!”, – точно каменная статуя, моя мама лежит на боку, словно задремала.
Вдох, присаживаюсь и начинаю ползти к ней. В глазах пелена, голова начинает гудеть. Выдох и я переворачиваю её.
Губы синюшного оттенка, рот раскрыт, а с него скатывается ещё свежая струйка крови. Некогда янтарная кожа матери посерела, глаза…
Две огромные чёрные дыры зияют вместо них, а необычная белая полоса возле слезного канала стекает по щекам. Горький запах горелой плоти распространяется по разгромленной кухни, смешиваясь с ароматом духов матери.
“Она без глазных яблок! Их нет! У неё нет глаз! Кто? Кто выжег её глаза!”.
Слышу крик и он заполняет меня. Громче… Все громче и сильнее… Осознаю, что это рвётся из моего охрипшего горла и я прижимаю к себе маму, начиная её трясти.
“Нет! Этого не может быть! Ты не умерла! Не могла, слышишь? Очнись! Ну очнись же, мама! Мамочка! Не отказывайся от меня, не отпускай! Ты мой самый близкий человек! Мама! Мамочка!”.
Мои слёзы текут , не переставая скатываться на её холодное, изуродованное лицо, а я чувствую, как снова задыхаюсь и начинаю кашлять, срываясь на крик…
Вдох – понимаю, что перед глазами темнеет… Вдох, слышу свой быстрый стук сердца… Вдох, не могу вспомнить, как правильно дышать… Вдох, меня уже не трясет… Вдох, чувствую полное спокойствие… Вдох и темнота… Вдох…