Жёлтый лист в полумраке кружился,
Гроздь рябины ласкал солнца луч,
Бледным бликом на небо ложился
И сгорал в алом контуре туч.
Как младенца, закат пеленала
Ночь, в ажурную кутаясь шаль,
А душа по любви тосковала,
Созерцая манящую даль,
Наблюдая за ветра томленьем
И сама истомясь от тоски,
Воплощаясь стихотвореньем
У брегов вдохновенья реки.
Ты шепнул: «Не грусти, мой друг нежный,
Твой любимый придёт за тобой,
Ведь под куполом неба безбрежным
Он тебе предназначен судьбой.
Не грусти! Он придёт – и как роза
Расцветёт в клетке плоти душа,
Устремляясь за солнца обозом,
Прочь из зарослей рвясь камыша».
«Он придёт?! Ты уверен, мой гений,
Что я жажду, чтоб он приходил?
Пусть по мрамору неба ступеней
Льётся кровь из порезанных жил,
Солнца диск кровоточит закатом,
Я грущу. Но хочу ли любить?
Просто сердце печалью объято,
Просто скучно на свете мне жить».
«Нет, неправда. Исполнено чувства,
Сердце стонет в груди, чуть дыша.
Тщетно ищет спасенья в искусства
Монолите монашка душа».
«Может быть. Из толпы выделяться,
Друг мой преданный, я не хочу.
Мой удел – быть любимой, влюбляться,
И его я покорно влачу.
Любят все, значит, мне тоже надо
Пригубить эту чашу до дна,
Но напившись пленительным ядом,
Стану я над собой не вольна,
Но напившись пленительным ядом,
Не смогу я с тобой говорить,
И душа, не найдя тебя рядом,
Оборвёт жизни тонкую нить».
«Что ты, милая! Страхи напрасны —
Разлучить нас не в силах любовь.
Сотни раз в свете сполохов красных
Мы с тобою увидимся вновь,
Сотни раз обожгу, поцелуя
Нежной песней твои я уста,
И, немного к закату ревнуя,
Нас обнимет небес высота».
«Не хочу! Не желаю, не верю!
Тот, другой, запретит мне писать,
Отберёт он надежду и веру
Кем-то большим, чем все вокруг стать.
Не поймёт он души благородной,
Что как птица стремится летать,
Грех заставит свершить первородный,
Чтоб навеки из рая изгнать.
Я не верю. Мне больно и плохо,
И в душе моей вьюжит зима».
«Что ж ты хочешь?» – склонился со вздохом.
«Что хочу? Я не знаю сама».