Симпатичный молодой человек, сидящий за столом напротив меня, премило улыбнулся. Впрочем, улыбка предназначалась вовсе не мне. То, что находилось на столе, интересовало сейчас молодого человека гораздо больше. Окинув горящим взором тарелки, он живо потянулся к сыру, покрытому плесенью, словно дальний угол общественной бани и попутно зацепил манжетой бокал вина. Теоретически в этом не было ничего особенного. Но молодой человек имел дурацкую привычку носить запонки. Звонко тренькнуло лопнувшее стекло, по столу расползлась приличного размера красная лужа.
– Ой! – симулируя огорчение, заморгал мой гость, – разбилось…
– И насвинячилось… – с доброй улыбкой кивнула я и бросила выразительный взгляд в сторону кухонной мойки.
– Я нечаянно… – в благородном негодовании отозвался молодой человек, явно собираясь обидеться.
– За «нарочно» – убила бы… – ласково уверила я и, чтобы в этот раз у него не осталось никаких сомнений, ткнула пальцем в лежащую на раковине поролоновую губку: – Вытирай!
– Бессердечная ты, Шмелёва… В кои-то веки зашёл человек в гости, а ему швабру в руки и…
– Хватит врать, Бублик! – сердито оборвала я. – Я уже забыла, когда без тебя за стол садилась! И почему, скажи на милость, твоя чёртова редакция оказалась именно на моей улице?
Бубликов развёл руками и выразительно поджал губы. В глазах его плескался коктейль из отчаянного нежелания отрывать задницу от табурета, брать в руки губку и возить ею по липкому мокрому пятну.
– Эксплуататорша…
– Журналюга! – парировала я, наблюдая, как гость делает безуспешные и весьма рискованные попытки дотянуться до раковины, не вставая. – Надеюсь, когда ты свалишься, то не сломаешь мой табурет…
Меня прервала звонкая трель сотового телефона, лежавшего в кармане начинающего эквилибриста. Словно получив индульгенцию, тот разом позабыл о благих намерениях и вцепился в мобильник обеими руками.
– Да?!
Винный ручеёк мягко обогнул лежащую вилку и оказался в опасной близости от края стола. Я покосилась на оживленно кивающего гостя, вздохнула, встала, вытерла лужицу, выбросила осколки. Придётся другу детства подождать, прежде чем я снова приглашу его отобедать…
– Ты не поверишь… – отключая телефон, вытаращился Бублик, но я хмыкнула:
– Чему? Что ты собирался за собой прибрать?
– Лиса звонила…
– Быть не может! – всплеснула я руками, вкладывая в слова весь имеющийся в запасе сарказм. – Историческое событие, не имеющее аналогов, которое конечно не позволило тебе…
– Анька, да послушай же! Плюнь ты на свой стол!..
– На свой плюй! – обиделась я.
В конце концов, Лиса только и знает, что языком болтать, а я вечно всех кормлю-пою – и никакой благодарности! Где-то в области грудной клетки шевельнулось искреннее желание поскандалить, но взлелеять его я не успела.
– Соседа Алискиного шлёпнули… Ну того, у которого на крыше флюгер здоровенный…
– Чем шлепнули? – притормозила я, не совладав со столь резким переходом.
– Чем, чем! Пулей, вот чем!
***
Дело было даже не в том, что это её настоящая фамилия – Находка. Алиса Венедиктовна была настоящей находкой. Для шпиона. Правда, шпиона начинающего и не умеющего фильтровать полученную информацию.
Ещё со школьной скамьи Находка слыла чем-то вроде гибрида справочного бюро с внучкой барона Мюнхгаузена. Она знала всё обо всех, но правдивость её слов сразу делили на четыре, а потом ещё раз пополам. Находкина страсть к секретам частенько вступала в жаркую схватку с безудержным желанием этими знаниями делиться, а добавленная ко всему этому буйная фантазия нередко превращала безобидную историю в гремучий коктейль.
Если Алиса не была в курсе темы, то моментально восстанавливала пробелы собственными домыслами. Например, информация о том, что Петров и Сидорова вчера вечером были вместе и целовались в парке на лавочке, утром выглядела, мягко говоря, недостоверной, поскольку в шевелюре Сидоровой отсутствовал приличный клок волос, а у Петрова наоборот присутствовал под глазом свежий синяк. Выяснялось, что в то самое время, о котором упоминала Находка, Петров трепал Сидорову за косу, а та в свою очередь активными действиями пыталась вернуть отобранный Петровым мобильник. Но факт, что они всё-таки были вместе, был неоспорим.
Кому как не мне, просидевшей с Находкой восемь лет за одной партой, было этого не знать! Именно поэтому я недоверчиво прищурилась и хмыкнула:
– А ты уверен, что она говорила именно об этом? Может соседка слева зашла за солью и на досуге упомянула, что тот шлёпнулся в лужу возле крыльца?
Бубликов недовольно сморщил нос:
– Старуха, ты циник… Лиса говорит, что у них весь посёлок в полицейских машинах, а от неё только что ушёл следователь… И просил пока никуда не уезжать…
– Мой бог! – всплеснула я руками, – наверняка эта дурища высказала ему пару собственных версий и теперь сама подозреваемая номер один…
– Вполне возможно, – ухмыльнулся Бублик. – Удивлюсь, если она этого не сделала…
– Что она ещё сказала?
– Сказала, что если в нас осталась хоть капля доброты и сочувствия, то мы должны приехать…
Я охнула:
– Прямо сейчас? Антон, да я через час к парикмахеру записана… Не могу же я третий раз отменять и снова из-за Лисы? Имею я право подстричься, в конце концов?
– Имеешь, – впрочем, в его улыбке не было ни капли сострадания. – Я бы и один съездил, но теперь за руль сесть не могу, поскольку… – тут он окинул печальным взглядом бутылку, – выпимши…
И Бублик поглядел осуждающе, словно я силком вливала вино ему в рот. От этого непрекращающегося нахальства я вскипела:
– Ах, ты… журналюга…
– Спасибо! – радостно оскалилось это избалованное эгоистичное существо. – Я тоже тебя обожаю, но давай не будем терять время, не то Лису к нашему приезду уже за решётку засадят!
***
До съезда к Алискиным воротам оставалась самая малость, когда я, окинув взглядом знакомый коридор разномастных уличных оград, насторожилась и присвистнула:
– Вот это да! Что тут ещё такое? Следователи теперь на таких ездят?
– Ага, – насмешливо сморщил нос Бублик, однако я отчётливо видела мелькавшие в его глазах искорки беспокойства. – Теперь только на таких и ездят…
Стоявший возле ворот Находкиного дома чёрный зализанный «Мерседес» с тонированными стеклами полностью перекрывал въезд, поэтому проигнорировать творение германского машиностроения мы никак не могли. Пришлось притормозить на обочине.
– Я посигналю, а ты иди, позвони у ворот, – заторопилась я, начиная нервничать, потому что когда дёргается такой пофигист как Бублик, остальным надо в голос орать «караул!» – И посмотри, есть там кто за рулём?
Вопреки привычке препираться, если обстоятельства вынуждали отрывать пятую точку от сиденья, Бублик послушно вылез на свежий воздух. Бросив косой взгляд на лобовое стекло «Мерседеса», он поглядел на меня и потряс головой. Я надавила на клаксон, Антон с душой приложился к кнопке звонка у калитки. Прошло несколько минут. Несмотря на наши старания, ситуация никоим образом не изменилась и трёхметровая твердыня, опоясывающая просторный участок, оставалась неприступной.
