На родной калужской земле
В центре Калуги жили две девчонки, две Клавы. Обе веселые, озорные. Уже выросли они, почти совсем взрослые стали, а все еще учавствовали в набегах на чужие сады за яблоками. И неизвестно, как долго прощались бы они с детством, если бы не грянула внезапно война. Все изменилось вдруг. Нарушилось привычное течение жизни. Повзрослели, посерьезнели девочки.
Напряженной предфронтовой жизнью живет Калуга, в мрачные осенние дни первого года войны. С каждым днем все отчетливее слышен гул орудий с юго-западной стороны, от Козельска, но еще сильнее с запада, от поселка Воротынска. А вот уже докатились они и до стен Калуги. Когда бой завязался на окраине города, две Клавы, две комсомолки решили уйти вместе с Красной Армией, чтобы самим сражаться с фашистами. Они назвались беспризорными и пристроились к воинской колонне. Тепло отнеслись к девчонкам красноармейцы: угощали обедом, старались не обидеть ни чем. Осмотревшись, подруги стали просить, чтобы их зачислили в часть красноармейцами. По паспортам и комсомольским билетам значилось, что им по шестнадцать с половиной. Но командир отказал:
– Маленькие еще.
Надулись девчонки, отчего низенькая круглолицая Клава Алексеева стала еще ниже ростом, а на ее фоне худенькая долговязая подружка, казалась, еще выше ростом.
Видя их огорченными, командир сказал:
– Если хотите, то вот вам боевое задание: стирайте нам гимнастерки, на кухне помогайте!
Подружки и тому рады:
– А что, может и гимнастерки, и шинели дадут?
– Ух, ты! Вот хорошо бы! – размечтались подруги.
А через месяц вызвали их в штаб полка.
– Девочки, мы включили вас в разведывательную группу. Отправляйтесь в Калугу. Сержант и два красноармейца пойдут с вами. Задание такое: узнать, какие в Калуге силы у немцев, где и какая техника расположена, как построена оборона. Никаких записей не делать, все старайтесь запомнить. Вернетесь, расскажите. Пойдете под видом бродяжек, будто вы подаяние собираете. Старшим всей группы назначается сержант Юргин, – и командир указал на троих бойцов, среди которых выделялся рослый русоволосый парень. Это и был сержант Юргин.
Алексеева зашептала:
– Ой, Клава, а мы его Юрой зовем.
– Как все, так и мы – отозвалась вторая Клава.
– А рядом с ним, справа, смотри-ка, черный, как цыган – продолжала шептать низенькая Клава – Узнаешь?
– Ну, да. Узнаю. Виталий – ответила высокая вторая Клава.
Командир отошел. Оставшись вдвоем, подруги заговорили, не скрывая радости:
– Ну, Клава, идем на задание! – начала маленькая Клава.
– Вообще-то я тоже рада…
– Ой, Клава, да ты сомневаешься в чем-то?
– Сомневаюсь.
– В чем?
– Думаю, что задание это для нас непростое.
– А какое же? Не тяни!
– Контрольное задание.
– Как …. «Контрольное»?
– А так, командир думает, что придем мы в Калугу к своим мамочкам, согреемся и обласканные, забудем тогда обо всем – о полке, о разведке. – Выдавала свою версию высокая Клава. – Ну, а уж если вернемся, да выполним задание, вот тогда подружка, и примут нас в Красную Армию!
Моросил мелкий осенний холодный дождь. По лесным тропам, бездорожью, от деревни к деревне пробирались разведчики. Сержант и два красноармейца шли впереди. А позади их, приотстав на полкилометра, шли девчонки. Они заходили в деревни, расспрашивали жителей о немцах, побирались. В сумках у них были куски хлеба, картофель. Так и кормились. Ночевали девушки в деревнях у колхозников, а красноармейцы в стогах сена, в соломе вблизи деревень.
В километрах в десяти от Калуги сержант с бойцами остались в лесу. Договорились, что через два дня девчонки придут в деревню Кукареки, что в стороне от шоссе, там повстречаются с сержантом и красноармейцами. И пошли девушки одни, без бойцов. Приуныли, молчат. Первой заговорила Алексеева, которая повыше.
– Вот. Я говорила, что задание контрольное.
– Верно. Одних нас в город отпустили, – подтвердила подруга и добавила, – а сами посидят и обратно в поля.
–Ну, это их дело. А мы будем выполнять задание!
Чтобы не вызвать подозрение у немцев, две подружки, наряженные в самое бросовое тряпье, вошли в город в середине дня. Патрулирующие мотоциклисты не обращали на них внимание.
Девушки уже наслышались о том, что такое оккупация фашистская, подготовили себя ни чему не удивляться. Но они были поражены разрушениями городских зданий, развязностью, бесчинствами и нахальством завоевателей. «Калуга, родная, тебя просто не узнать, так изменилась ты за короткое время». Вздыхают девчонки, забывая порой о том, что пришли выполнять боевое задание.
– Ничего, Клавочка, придет конец их хамству.
– Придет! Скоро!
Подружки договорились домой не заходить, ведь там их знают и могут выдать полиции. Ночевали порознь, у родственников, у знакомых. Два дня ходили по городу комсомолки, ничего не ускользало от внимательных молодых глаз: мест с колючей проволокой, где стоят пушки. Даже пулеметные точки приметили. С особым вниманием смотрели на казармы и крупные общественные дома с немецкими солдатами. Весь город осмотрели. А под вечер второго дня ушли.
Сержант Юргин никуда, конечно, не ушел. Как договорились, бойцы дожидались девочек в деревне Кукареки, в стороне от шоссе. Минуя большие дороги, тем же трудным путем возвращались разведчики в полк.
Командир выслушал их рассказ, все записал, что-то пометил в своей карте, поздравил с успешным выполнением задания. После этого двум калужским комсомолкам – Клаве Алексеевой и ее подруге Клаве Маркиной разрешили находиться в воинской части. А старшина подобрал для них военное обмундирование.
Это было в декабре тысяча девятьсот сорок первого года.
Глава 1
У всех, кто успел эвакуироваться и остался в оккупированной Калуге, сохранились воспоминания о днях боев за наш красавец город на Оке. Трудно представить себе, как все калужане, все без исключения – старики и дети, юноши и девушки ждали возвращения Красной Армии.
Вале Иконниковой только что исполнилось семнадцать лет. Очень часто именно в этом возрасте девочки расцветают, становятся чудесно сложенными, удивительно привлекательными. И уже тогда-то скоропостижно меняются их взгляды на окружающее и начинают ключом бить соответствующие возрасту интересы. Но ничего этого еще не произошло с Валей. Она оставалась все такой же тоненькой долговязой девчонкой, ничем не привлекательной. Как и прежде она больше всех на свете любила свою маму, а когда бывала на улице, то, как и прежде, пареньков не замечала, да и бывала там большей частью по заданию матери, по делам большой многодетной семьи.
Двадцатого декабря был сильный трескучий мороз. Но Валя Иконникова вместе с Лялей Мишиной, с которой вместе росла на одной улице, пошли в центр города в управу, чтобы зарегистрировать, наконец, паспорта, так как откладывать указания оккупационных властей и дальше было небезопасно. Когда, девушки проходили около кинотеатра «Центральный», раздались свистки полицаев. Девушки посмотрели вокруг и увидели, что перекресток улиц у кинотеатра оцеплен. Полиция подходила к задержанным, проверяла паспорта, а паспорта с собой были у каждого, потому что без этого документа никто не имел права выходить из дома в дни оккупации, и сортировали людей: молодежь отводили на одну сторону улицы, остальных на другую.
