Александр Завьялов - Написано лапой и хвостом

Написано лапой и хвостом
Название: Написано лапой и хвостом
Автор:
Жанры: Книги о приключениях | Юмористическая проза
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2019
О чем книга "Написано лапой и хвостом"

Рыжий смышлёный пёс породы колли втайне от людей научился читать и писать, постиг многие науки…. Дружит со всеми животными в лесу и влюбился в волчицу. Жизнь Коли полна приключений и неожиданных встреч. Природа раскрывает перед ним свои тайны и даже сложные научные загадки. Но главное, показаны доброта, любовь и преданность собаки. В книжке 40 анекдотичных, юмористических историй с иллюстрациями, которые интересны и для детей, и для взрослых.

Бесплатно читать онлайн Написано лапой и хвостом


Александр Завьялов

Написано лапой и хвостом

Записки смышлёной собаки

Судьбоносная встреча

Я ещё щенком был, когда Никита меня от неминучей гибели спас. Не подоспей он вовремя, я бы сейчас эти строчки лапой не карябал.

В тот день проснулись Никита и дружок Егорка ещё до зорьки и на рыбалку отправились. Придумали до Леонтьевской протоки махнуть. Дорога хоть и не близкая, зато место сильно уловистое. Утро всего лишь посидят – и у каждого полнёхонькое ведро окуней, лещей, плотвы, осетров… и другой рыбёхи наудачу. Без улова никогда не возвращались.

И вот идут они к месту по-над обрывистым берегом, веселёхонько разговаривают, смеются – и тут я тону… Я уже тогда большой был, почти три месяца. Потерялся у своей мамы и по глупости со сваи в речку бултыхнулся. Понесло меня течением и прибило вместе со всяким плавником и хламом к обрывистому берегу. Забрался я на осклизлую корягу, а выбраться из воды не могу: берег обрывисто нависает. Остаётся что – скулить да повизгивать.



Тут-то меня парнишки и услышали. Первым мой Никита всполошился. Он вдруг резко остановился и прислушался.

– Егорка, слышишь? Скулит кто-то… щенок вроде…

Ну, я ещё больше заголосил. Никита сразу к обрыву кинулся, да тут же в растерянности замер. К самому краю никак не подойти, опасно: берег высокий, до воды метра три-четыре, и подмыт сильно, наброво – трава вместе с дёрном чуть ли не на метр провисает. То и дело большие комки глины в воду бухают. И всё же насмелился он и к самому краю подполз. Глянул вниз и сначала даже разобрать ничего не смог. Столько река всякого дерева нагнала, ошметки коры и мусора, и всё это друг на дружке громоздится, пенится в водовороте. Увидел я парнишку, заскулил, затявкал, что есть мочи: мол, здесь я, здесь!

– Чео там? – нетерпеливо спросил Егорка.

– Щенок на ветке сидит. Как же он сюда попал?

– Как, как… Топили да не дотопили. Пойдём, ничем ты ему не поможешь.

– Как это пойдём?! – Никита даже рассердился. – Оставим его погибать? Да ты!..

И в это момент ветка талины, на которой я сидел, вдруг отцепилась от корневища разлатой кокорины и поплыла вдоль берега. Метров через пятьдесят начиналась быстрина, а дальше и вовсе шумный перекат. На таком течении мне никак не удержаться, соскользну в воду – и поминай как звали. Прости мама непутёвого сына. Я прямо оцепенел от ужаса, даже скулить перестал. Никита тоже, конечно, испугался за меня, в ту же секунду скинул курточку и сиганул в леденящую воду. Не мешкая. Потом-то я узнал, что с малолетства отец Никиту к плаванию приучил. Как лето, так он из воды не вылезает, хорошо плавает и за раками ныряет на глубину. Так это по лету, в жару, а тут в стылую весеннюю воду да в омут глубокий, водоворот страшенный. Обожгло его холодом, даже дыхание перехватило, от страха всё тело свело.

– Вот безбашенный! – ахнул Егорка. А сам к берегу подойти боится. – Чео, сдурел? Никитка, к берегу давай!

Никита всё же перемог страх, скоренько догнал ветку и меня с ней, а я реву, с жизнью прощаюсь. Прижал он меня к груди – я дрожу всем тельцем, тычусь мокрой мордахой. Кое-как всё же доплыли до берега. К счастью, сразу перед перекатом под обрывом пологий бережок начинался. На него и выбрались. А там уж и Егорка помог нам на травку вылезти.

Успокоился я немного, на Никиту во все глаза взираю. А когда стали меня колбасой кормить и салом, и вовсе уверовал в свою счастливую судьбу. Возле костерка разомлел, спать захотелось. Сквозь дрёму слышу:

– И зачем он тебе нужен? – ворчал Егорка. – Дворняжка обыкновенная.

– Сам ты обыкновенный, – заслонил меня Никита. Сам дрожит от холода, зуб на зуб не попадает. – Это колли, кажется, он ещё шерстью не оброс. Вырастит – видно будет. Моя собака.

И так мне эти слова на сердце легли! Ещё теснее прижался к Никитке своим тельцем, и уже совсем мне спокойно стало.

– Ты только никому не рассказывай, что я в речку прыгал, – попросил Никита, когда согрелся. – Мамка, сам знаешь, какая впечатлительная! Да и отец по голове не погладит.

– Ладно, – пообещал Егорка, – а ты всё равно ненормальный.



Сначала хотели меня Герасимом назвать, как главного героя дедушки Тургенева. Это который маленькую собачку Муму любил, но пошёл на поводке вздорной барыни… Увидели между нами очевидную связь: и в моей судьбе, и в жизни того Герасима водная стихия сыграла решающую роль. Но потом подумали, подумали и назвали меня Колей, чтобы никто не сомневался, что я из породы колли. Имя мне сразу понравилось, солидное такое, надёжное, не какой-нибудь Бобик или Тузик – котам на смех. Да ещё как у Николая Васильевича Гоголя… Что скрывать, я на великого писателя очень похож, особенно в профиль. Длинный и острый нос, на мордахе короткая шерсть, а с ушей грива как каре свисает. Да и впоследствии способности к писательству открылись…

Я, естественно, хозяина не разочаровал. Ох и смышлястый я оказался! К году длинной шерстью оброс, весь такой рыженький, нарядный стал. Тут и все сомнения отпали, что мои мама и папа из шотландских овчарок, или колли, как эту породу ещё называют. Все команды я слёту разучил, меня и дрессировать-то не пришлось. Стразу понял: начнёшь шкодить и плохо учиться – на цепь посадят или сплавят куда-нибудь, к чёрному коту на кулички. Хотя и хитрю иногда, но не со зла, не корысти ради, так получается… Мимодумно. Главное, очень уж я добрый, ласковый и послушный. От счастья прямо-таки всего распирает! Люблю я хозяина своего Никиту и всю семью, аж дух захватывает!

Пишу как есть, положа лапу на сердце

Никита пошутить любит и частенько небылицы про меня рассказывает. Однажды среди сверстников такое отгрохал:

– Мой Коляша просто зверь какой-то… Вчера мы с ним ездили в город – он там такое учудил!.. Смотрю, бегает мой Колька, а из пасти у него какая-то верёвочка торчит. Сначала я не обратил внимания: ну, верёвочка и верёвочка. Потом подозвал его, гляжу, а это, оказывается, поводок… Потянул я за поводок этот – и еле-еле вытащил из пасти вот такенную таксу!.. – на полметра развёл руки Никита.

– Да ладно заливать! – усомнился худой и долговязый Славик.

– Да что мне врать-то? Так всё и было. Хорошо ещё, целиком заглотил и недавно. Обошлось. Такса отдышалась маленько, очухалась, даже гавкать давай. Недовольная такая, сердитая. Обиделась, наверно. Тут и хозяйка прибежала, старушка какая-то. Я ей говорю: бабушка, вашей собаке ни с того, ни с сего плохо стало… Хорошо, говорю, мы с Кольком рядом были. Оказали первую помощь…

– А хозяйка, случайно, не старуха Шапокляк была? – спросил упитанный Вадик.

– Может, и Шапокляк, – усмехнулся Никита. – Я в её паспорт не глядел.

Хозяин тогда меня просто в краску вогнал. Мне сначала казалось дикостью, что он на меня всякую напраслину наводит. Обижался даже, а потом – ничего, сам стал среди собак байки распускать. Я ведь во всём стараюсь Никите подражать. Недаром говорят, что собаки на своих хозяев похожи.


С этой книгой читают
Актёр Иван Бешанин умирает в день своего рождения… Человеческое сознание может быть одновременно и на том свете, и – на этом. Именины празднуются на сцене театра, и в момент мнимой смерти Бешанина происходит «смена декораций». На том свете Бешанин узнаёт много интересного, постигает тайны жизни и своей судьбы, знакомится с девушкой, которая оказывается его суженая, видит свою не родившуюся дочку. И после удивительных и сюрреалистичных событий он
На гиблом болоте поселился добрый молодой леший Мираш Малешот. И нестерпимо захотелось ему людям помогать. Узнал он, что из-за происков кромешников Таля со своим суженым Ильёй встретиться не может, – ну и поспешил в город. А там уже есть кому людям помогать… Сами кромешники вовсю стараются. Коверкают и путают судьбы людей, родственным душам встретиться не дают. Так и стараются кровь из носа, чтобы любовь несчастная была. Вот и Тале с Ильёй пришло
Доброй девочке снятся волшебные сны, где она всесильная лесная Хозяйка. Она подружилась с обаятельной волчицей Марушкой. Вместе они наводят порядок в Кара-Шимском лесу, где властвуют леший Аноха Зелёнка и его жена Оса-Пилюля. Аноха за лесом не смотрит, над животными издевается и любит только волков. А у Пилюли всё получается глупо и во вред. Хозяйка обещает, что у волчицы родятся необычные и одарённые волчата, и всё сбывается.
Продолжение смешных историй из жизни Коли Никитина-Долголапого, собаки породы колли. Проверено: его уморительные рассказы помогают выжить во время болезни и в периоды лютой депрессии. На этот раз круг интересов доброй собаки вырос просто до космических масштабов!.. Книга для детей и для взрослых.
Эта книга о том, как подняться после сокрушительного разочарования. Подняться не просто, чтобы как-то жить дальше, а перейти в новое понимание себя, людей, ситуаций. Подняться с осознанием, что эта жизнь – для тебя. Всё – для тебя. И все ключи у тебя! Вместе с героями читателю предоставляется возможность пройти этот процесс в форме увлекательного приключения.
Закончивший пять классов мальчик случайно обнаруживает на столбе приглашение в экспедицию, организованную университетом. Дав согласие, он садится в экспедиционный автобус и вскоре автобус останавливается в степи. Студенты ставят палатки, навес, стол и лавочки, а повар готовит еду. А дальше мальчишку ожидают различные приключения, где он ест сусликов, скачет на лошади до её родной деревни, а в университетский лагерь лошадь возвращаться не желает.
Впервые открыв глаза, человек обнаружил себя на лазурном берегу океана. Вокруг него лишь песок, бесконечная водная гладь, за спиной тëмный неизведанный лес.Теперь человеку предстоит проделать собственный путь в поисках умиротвтрëнного счастья.
Лагерь для меня стал практически домом, где меня всегда ждут друзья и караулят враги. В этот раз на территории, забытой временем, я оказалась не по своей воли. А законы времени начинают стремительно меняться, что угрожает жизни людей. И только у нас с друзьями есть шанс восстановить равновесие и спасти людей, где время само решает, чему быть, а что должно исчезнуть на веки.
Всю свою жизнь Шарлотта провела, будучи запертой в башне. Смерть ее отца положила конец мучениям, сделав ее свободной, и теперь единственное ее желание – найти единственного мужчину, которого она любила, миллиардера Рейфа Коста. Но тот отвергает ее, подозревая в коварном обмане… однако сопротивляться сумасшедшему притяжению к ней не может. После страстной ночи они расстаются, и вскоре он узнает, что Шарлотта беременна двойней. Рейф решает украсть
Россия первой половины XIX века. Юный дворянин, наивный провинциал, приезжает в Москву, где, вращаясь среди местной аристократии, знакомится с немцем фон Нейгофом, который известен как «отъявленный защитник всех алхимиков, астрологов, духовидцев, и даже известного обманщика итальянца Калиостро». Фон Нейгоф признается, что умеет вызывать духов, и даже рассказывает своему юному другу, как это делается… Но эксперимент, который обещал стать забавным
Мишель де Монтень – французский писатель и философ XVI века, один из самых ярких представителей эпохи Возрождения. Сборник литературно-философских эссе «Опыты» стал его главным трудом, работа над которым длилась десять лет. В них Монтень выступает в роли тонкого наблюдателя, рассматривая государственное управление, отношения между людьми, власть над собственной волей, вопросы общечеловеческих ценностей. Философ писал легко и живо, в названии глав
Десять поэтичных и откровенно пугающих историй, нанизанных на тему таинственной пьесы «Король в желтом», неотвратимо меняющей судьбы всех, кто ее читает, и не менее загадочного, рокового «Желтого знака».Книга, которой восхищался Лавкрафт, считавший ее одним из самых ярких образцов «ужаса и сверхъестественного» американской прозы.Книга, оказавшая колоссальное влияние на позднейшую американскую готическую литературу – включая и самого Лавкрафта, не