Утро в Казани. Город еще спит, укрытый серебряной дымкой. Но вот уже солнце стремительно поднимается над университетским холмом, гребнем проходит по самому центру города, лениво расчесывает седые стены кремля, пробегает чешуйчатой рябью по водной глади реки Казанки и уже дальше по Волге скользит в сторону речного порта, где чайки бранятся друг с другом за право поймать самую вкусную рыбу.
На пути у солнца – железнодорожный вокзал. Здание из красного кирпича брызнуло сотнями золотых искр, отраженных до блеска намытыми стеклами окон, и сонная, ленивая привокзальная площадь начала наполняться красками, звуками, запахами.
Стайка воробьев купается в пыли, но шумно взлетает, потревоженная взмахом метлы дворника. Продавщица мороженого поспешно открывает свою тележку, нетерпеливо оглядываясь в ожидании первых покупателей. У газетного киоска уже собралась небольшая очередь пассажиров, желающих приобрести в дорогу журналы и газеты. Две суетливые татарские женщины с коромыслами наперевес спешат на пригородный поезд. Посередине платформы расположились цыгане с огромными баулами, с краю – мужчина в шляпе и большим портфелем, командированный, ожидающий своего поезда.
Огибая людей, дворника и тележку с мороженым, бегут по перрону две девушки: одна с большим саквояжем и сумкой наперевес, в руках у второй потрепанный кожаный чемодан с одной единственной застежкой, которая вот-вот расстегнется.
– Клара, не отставай, поезд не трамвай, ждать не будет, – подбадривала подругу первая из девушек. Не дождавшись ответа, она обернулась через плечо и не удержалась от возгласа:
– Вот ведь растяпа!
Та, которую звали Клара, сидела на коленках и, всхлипывая, тщетно пыталась запихнуть обратно в чемодан вывалившиеся оттуда вещи.
– Вера, это не я растяпа, застежка – предательница.
Вера бросилась на помощь, и тут шум вокзала прорезал гудок паровоза.
– Клара, скорее! Который час?
– 7.36! – Часы у девушки были видные. Массивные, в золоченой оправе, они казались слишком тяжелыми для хрупкого девичьего запястья, но были дороги как память об отце.
– Всего четыре минуты осталось, а нам еще до седьмого вагона добежать надо!
Спасительный план мгновенно пришел в голову Веры. Вцепившись в рукоять тележки проходившего мимо носильщика, молодого чубатого паренька, она решительно направила его в сторону Клары.
– Выручай, милый, видишь, авария с подругой.
Моментально оценив ситуацию, парень подскочил к Кларе, подав ей руку, легко закинул на тележку и саму девушку, и багаж. Вера запрыгнула самостоятельно.
– Не волнуйтесь, девчата, домчу с ветерком! – присвистнул носильщик и припустил вдоль ухающего поезда…
Успели буквально в последнюю минуту. Стоя на подножке, Вера озорно блеснула глазками:
– Ну, спасибо тебе, парень, держи оплату! – Ухватившись одной рукой за поручень вагона, она наклонилась и быстро чмокнула чубатого спасителя в щеку.
Наскоро отдышавшись, подруги заняли места у окошка плацкартного купе. Пассажирский поезд «Казань-Киров», медленно набирая ход, оставлял позади величественное красное здание железнодорожного вокзала и неиссякаемый поток отъезжающих и провожающих людей. На перроне все еще ошеломленный недавним приключением стоял добряк-носильщик. Девушки помахали ему на прощание, тот неуклюже вскинул руку, развернулся и, широко улыбаясь, отправился в новый рабочий день.
– Семь сорок одна, – произнесла Клара, всматриваясь в циферблат командирских часов. – Ой, Верочка, одна я бы ни в жизнь не успела. Как ловко ты того парня на помощь привлекла, он и опомниться не успел. Что бы я без тебя делала?
– Да, душа моя, такова, видать, доля старшей подруги. Ну, ничего, приедем на место, сдам тебя с рук на руки какому-нибудь видному парню, пусть потом он за тебя отвечает.
Клара смущенно зарделась, вспоминая подробности суматошного утра.
– Только я бы точно так не смогла.
– Как это «так»?
– Ну, поцеловать незнакомца. – Легкий румянец на щеках девушки сменился пунцовым.
– Так то в щеку. Благородный рыцарь заслужил благодарность прекрасной дамы, – игриво заключила Вера, – не более.
– Не знаю, мне кажется, если я кого поцелую, пусть даже и в щеку, то это на всю жизнь…
– Моя ты простота! Ох, и наивная! Ладно, оставим этот вопрос на потом, а пока давай чинить твою застежку и складывать вещи, а то разложились на все купе. – Подруги, негромко переговариваясь, быстро принялись разбирать свои нехитрые пожитки, уложили багаж в нижние сундуки вагонных полок и, наконец, уселись за откидной столик.
Очень скоро плацкартный вагон оживился. В длинном проходе пассажиры сновали по своим делам, до девушек доносились различные звуки: смех и плач детей, тихое ворчание усталых матерей, возбужденное хихиканье девчушек, басовитые мужские голоса. Кое-кто из пассажиров, проходя мимо, заглядывал к ним. Вера подмечала каждого, а Клара всякий раз отворачивалась, устремляя свой взор в окно.
Большие, кофейного цвета, с легкой поволокой глаза Клары сразу приковывают внимание. Нежный овал лица, ровная линия бровей, светлая кожа, пухлые губы, крупные локоны волос завершают облик скромной, искренней девушки.
Напротив, отточенные скулы, глубоко посаженные темные глаза с живым блеском чернобровой красавицы Веры навевают образ статной казачки с сильным неукротимым нравом. Тонкие губы не портят, скорее, подчеркивают характер, лишенный сомнений и противоречий. В каждом ее движении, в каждом жесте сквозит деловитость и бесстрашная решимость, так восхищающие Клару, которая никогда не претендовала на лидерство, что, впрочем, не означало готовность слепо во всем подчиняться.
В скором времени проводник принес чай в мельхиоровых подстаканниках. Невольный свидетель их недавнего приключения сейчас он откровенно любовался такими разными на вид девушками.
– Ну что, красавицы, держите от меня лично горячий чай, черный, замечу, индийский, байховый. Пейте на здоровье, сахарку-то я побольше насыпал. Признаться, в первый раз вижу, как к вагону вот так лихо, с ветерком подкатывают. Самые, что ни на есть, казанские барыни!
Клара прыснула в ладошку:
– А мы теперь не казанские, дяденька… ой, товарищ проводник.
– А какие же тогда, кировские? – ухмыляясь в усы, переспросил тот. Его забавляла эта кудрявая девчушка и то, с какой детской непосредственностью она, было, к нему обратилась и как тотчас же поправилась под осуждающим взглядом подруги.
– Пока никакие, – пожала плечами Клара, – но как доберемся до места и припишемся, так станем котласские.
– Ого! – удивился проводник. – Это кто ж вас в такую даль направил?
Клара важно выставила указательный палец вверх, словно подчеркивая значимость момента, и торжественно произнесла:
