Дождь лупил по крыше автомобиля и заглушал радио. Вода заливала лобовое стекло, щетки дворников метались по нему, как обезумевший метроном. Софья пыталась высмотреть за окном улицу, но не видела ничего кроме серой дождевой пелены.
– Зря вы, Софочка, сегодня надели туфли! – сказал Виталий Антонович и постучал пальцами по рулю. – Тут бы резиновые сапоги пригодились.
– Софья Андреевна! – резко поправила девушка, и добавила: – За дорогой следите, пожалуйста.
– Как скажете, Софья Андреевна, – насмешливо отозвался водитель. Софья стерпела и промолчала, но будто ненароком выдвинула вперед ноги, обутые в кофейного цвета лодочки. Они идеально подходили к бежевому костюму-двойке и французскому маникюру. Никакой дождь не заставил бы ее надеть что-то другое.
Ведь государственный служащий должен внушать доверие. Быть вежливым, улыбаться, выглядеть опрятно. Достав из сумки пудреницу, девушка придирчиво осмотрела в зеркало макияж, а потом бросила неодобрительный взгляд на своего спутника. Неряшливо одетый, вечно потеющий толстяк вроде него с такой задачей точно не справился бы. Даже жаль, что он этого не понимает и злится. Недаром ей, работающей в жилищной инспекции всего год, доверили важный проект, а его, с многолетним опытом, приставили в помощники.
Дождь ослаб, стал мельче и тише. Машина резко затормозила, переехав глубокую лужу, грязь плеснула кляксами на автомобильные стекла. Софья посмотрела в окно и вздрогнула.
Если у домов случается предсмертная агония, то этот был на последней стадии. Четыре этажа из осыпающегося кирпича, ржавые водосточные трубы, провалившаяся крыша. Щербатые стены давно потеряли нарядный красный цвет и стали грязно-бурыми. Слепо пялились в пустоту темные окна. Щерилась рваная рана кирпичной кладки, словно кто-то огромный откусил угол дома и тут же выплюнул – груда обломков тонула в кровавой луже.
– Пойдем, или будем ждать, когда дождик закончиться, Софья Андреевна? – Виталий Антонович говорил вежливо, но насмешка в голосе никуда не делась. Софья вместо ответа достала зонт и открыла автомобильную дверь.
Прежде чем зонт раскрылся, дождь успел капнуть на плечи. По костюмной ткани расплылось темное пятно. Софья недовольно поджала губы. Аккуратно, стараясь не запачкать туфли, перебралась с мокрого газона на тротуарную плитку. Выложенная перед домом дорожка вела к ступенькам с сиротливо торчащей в небо колонной – все, что осталось от красивого когда-то крыльца. На фоне архаичной подъездной арки железная дверь с домофоном казалась чужеродной деталью, как протез.
Софья набрала номер первой в списке квартиры.
– А ведь это модерн, начало двадцатого века. – Задумчиво произнес у нее за спиной Виталий Антонович. Зонта у него не было, и дождь с ветром успели беспорядочно разметать волосы, обнажив намечающуюся лысину. – Раньше весь район такой был, а сейчас один дом остался. Жаль, что не стали реставрировать. Все-таки памятник архитектуры.
– А вы в искусствоведы заделались? – девушка нахмурилась, прислушиваясь к гудкам домофона. – Может, тогда в машине подождете, полюбуетесь видом?
Еще не хватало, чтобы он ляпнул что-то такое при жильцах! Снос дома – дело решенное, и без их согласия случится. Все равно всех выселят. Но с подписанными актами процесс ускорится, не говоря уже о прибавке к зарплате, которую Софья заранее распланировала. Дать собственникам шанс уцепиться за историческую ценность здания – значит попрощаться с премией.
В домофоне щелкнуло, и надтреснутый старушечий голос произнес:
– Кто там? Кто?
– Здравствуйте! – Софья широко улыбнулась, чтобы в голосе звучала доброжелательность. – Меня зовут Кирьянова Софья Андреевна, я ваш жилищный инспектор. Откройте, пожалуйста!
– Кто? – с подозрением переспросил домофон. – Зачем пришли? Мне не надо ничего!
– Говорил же, надо было заехать в офис УК за ключом. – Тихо пробормотал Виталий Антонович.
– Мы из государственной жилищной инспекции! – терпеливо сказала Софья, продолжая улыбаться. – Приехали с хорошими новостями для жильцов дома!
– О как… инспекция! – старушка на том конце заухала, выражая то ли восторг, то ли негодование. Потом магнитный замок на двери щелкнул и разразился противным писком.
Софья победно взглянула на напарника. Тот молча открыл дверь и отошел в сторону, пропуская девушку вперед.
Нутро дома встретило затхлостью и сумраком. Плесень свила узоры на выцветшей краске стен, проросла в швах и трещинах кафеля на полу. Первый этаж пустовал уже лет пятнадцать после того, как просел фундамент, и квартиры с первой по шестую затопило грунтовыми водами из подвала. Друг напротив друга, по три в ряд, тянулись по коридору заколоченные двери с истрепанной обшивкой.
Вручив мокрый зонт Виталию Антоновичу, Софья достала из сумки увесистую папку, прижала к груди, и решительно зашагала вперед.
Каблуки гулко отстукивали каждый шаг. Звук летел вверх, разбивался о пожелтевший потолок, а потом рассыпался, резонируя со стенами. Лестница с чугунными балясинами поднималась вдоль панорамных окон массивным зигзагом. Битые стекла кое-где были заклеены газетами или забиты кусками фанеры, поэтому на высоких пролетах царил полумрак. Тяжелый табачный дух, казалось, сажей осел на перилах.
Софья едва не споткнулась – зацепилась набойкой за ступеньку. Идущий позади Виталий Антонович успел подхватить ее за локоть, а потом больно стиснул. Софья ойкнула, с негодованием обернулась.
– Осторожнее, – шепотом сказал Виталий Антонович, – не торопитесь. Здесь все на ладан дышит.
Софья демонстративно дернула плечом, отстраняясь. Уверенно шагнула на следующую ступеньку, но там и замерла.
На лестничном пролете, широко расставив лапы, стояла большая овчарка. Взъерошенная, с седыми подпалинами, она прижала уши к голове и оскалилась. Софья махнула увесистой папкой, пытаясь прогнать животное с дороги:
– Фу! Фу, пошла вон!
Собака зарычала. Софья коротко взвизгнула.
– Эй вы, там! – не выдержал Виталий Антонович. – Да, вы! Мужчина, слышите меня? Уберите собаку!
– А то что? – лениво отозвался скрытый в тени и сигаретном дыму жилец. Софья увидела только дырявые тапочки на босу ногу, и не решилась поднять глаза выше, чтобы не упустить из поля зрения овчарку.
– В ветконтроль позвоню, вот что. – Пригрозил Виталий Антонович и полез в карман за удостоверением. – Жилищная инспекция!
– Ладно, не кипешуй, инспекция. Не кусается. Так, ворчит на чужих для острастки. – Жилец выступил на свет, небрежно затушил сигарету о стену и бросил бычок на пол. Потом по-хозяйски положил руку на собачью холку и зашаркал вверх по лестнице. Овчарка покорно пошла рядом.
Софья не сдержала вздох облегчения. Дождалась, пока мужчина с собакой отойдут подальше, и только потом продолжила подъем.
