Ева старалась не нервничать. Не дрожать и не плакать, когда огромный внедорожник свернул с главной дороги.
В салоне было очень темно, не смотря на то, что солнце стояло в зените. А ещё очень прокурено и холодно.
Впереди сидело двое. А здесь, только она одна.
Совсем одна среди чужаков.
Больше рядом с ней не было ни одного знакомого человека. И теперь уже никогда не будет.
Кажется, ещё вчера она сумела совершить невозможное.
Вырвалась из клетки. Глотнула свободы. Начала дышать полной грудью.
Ещё вчера её автомобиль гнал по ночному полю, увозя из родового гнезда Аббаса Гаджиева, а уже сегодня Ева направлялась в уже новую клетку.
Хотелось выть от обречённости! Рвать волосы на голове и биться о стекло!
Но разве бы это хоть что-то изменило? Она и так и уже сделала всё что могла. И теперь ей оставалось только это.
Только дорога в одно единственное место.
В лапы к одному единственному человеку, рядом с которым до неё бы уже ни за что на свете не добрался Аббас.
Хотя к человеку ли?
Уж если сводный брат покрывался испариной от одного только упоминания про Саида Асманова, то ей даже и представить страшно, что тот из себя представляет.
Но какой у неё к чёртям может быть выбор?
Его у неё украли.
Выдрали из рук и растоптали, переламывая кости.
Всё что ей удалось узнать из сети, сводилось к тому, что Асманов бывший военный, который к концу девяностых стал чуть ли не самым влиятельным криминальным авторитетом Грозного.
Сейчас же его деятельность сводилась к торговле оружием на ближнем востоке.
Мужчину подозревали в десятках убийствах и сотнях расправ.
В чудовищной жестокости и откровенных зверствах.
Но так как никаких прямых доказательств этому не было, он и дальше занимался переправкой огнестрела в Саудовскую Аравию.
И теперь Ева должна была стать его собственностью. Если ей повезёт, то останется всего лишь прислугой. А если нет…
В груди защемило, а к глазам снова подступили слёзы.
Сейчас это уже не завесило ни от кого, кроме её нового хозяина.
– Приехали, – объявил водитель, выводя Еву из ступора.
Двое мужчин в чёрных, военных костюмах открыли для них ворота и их автомобиль ещё около пяти минут еха по владениям Асманова, пока наконец-то не остановился перед двухэтажным особняком.
И это был не просто особняк, а самый настоящий дворец. Хоте чего ещё она могла ожидать от человека владеющего миллионами?
От высокого входа спускалась мраморная лестница, по обеим сторонам которой восседали помпезные львы, ростом с саму Еву. Ясно дав понять, что скромностью этот человек не страдал.
Ева всегда называла Саида «человек». Ей не хотелось думать о нём как о мужчине. Ведь единственным образом, как в этой стране к Еве относились мужчины – свелось к унижению и боли.
Вся территория охранялась ни чем не хуже настоящей тюрьмы. Повсюду были камеры, охрана с оружием и, конечно же, собаки, от которых у неё подкосились ноги.
На языке осел запах мокрой шерсти, вызывая приступ тошноты. И уже через секунду Ева держалась за мраморного льва, избавляясь от голодной желчи.
Голова шла кругом, спазмы пробивали всё тело, а вязкая горечь казалась единственным, что осталось сейчас от её жизни.
Интересно, Саид Асманов то же будет сажать её в вольер к собакам? Тоже будет пугать расправой, если она не покорится и не прогнётся?
Мама всегда говорила ей, что лучший способ получить расположение мужчины – стать его любовницей. Но после встречи с Аббасом секс стал для Евы чем-то тошнотворным и омерзительным.
И пусть сама она им никогда не занималась, но у сводного брата очень хорошо получилось вызвать у неё дикий, практически животный страх перед любым физическим контактом.
– Ты что творишь, дрянь? – закричал Заман, хватая её за волосы. – Совсем ахренела?!
Стало больно.
Казалось ещё немного, и он вырвет их с корнём.
– Живо убирай после себя, сучка! – поставив на колени, он практически ткнул Еву лицом в желтую жижу.
Слёзы хлынули из глаз ни сколько от происходящего, сколько от переизбытка эмоций.
Она чувствовала себя обречённой.
Бабочкой, у которой вырвали крылья и заставили ползать по земле.
– Заман! Живо отпусти её! – прогремело над ними тяжелым женским голосом, заставляя мужчину разжать кулак.
– Но, лараме Иман, эта девка только что наблевала на порог.
– Эта девка теперь принадлежит Саиду, – отрезала худощавая, пожилая женщина в парандже, медленно опускаясь к ним. – И только ему решить, как именно с ней поступить. Так что живо иди за тряпкой и вытирай после неё! – придержав за плечи, она помогла Еве подняться и повела к дому. – Не принимай это на свой счёт девочка. Заман дикий, но очень верующий человек. И ему не нравится когда женщина ходит с непокрытой головой.
– Но я не мусульманка и не чеченка, – осторожно проговорила Ева, не желая вызывать гнев в единственной, которой решил за неё заступиться.
Пусть даже ни как за человека, а за чью-то собственность.
– Знаю. Но для него это не имеет никакого значения.
Огромный особняк встретил их по-настоящему дикой, и совершенно не человеческой энергетикой. Энергетикой заядлого охотника, которому не был чужд вкус крови и смерти.
Везде был железо и камень. Много камня. Холодный, белый мрамор был повсюду. Еве даже показалось, что она попала в заснеженную долину. В логово амурского тигра.
Она никогда не видела этих животных вживую, но сейчас это было единственной мыслью, на которую натолкнул её инстинкт самосохранения. И вот теперь, она – словно крохотный, дрожащий от страха мышонок делала свой первый шаг на неизведанной, враждебной территории.
Ламаре Иман завела Еву на кухню. Очень красивую кухню, которая была намного больше её спальни в доме Гаджиевых.
– Спасибо, – посмотрела Ева на женщину, принимая стакан с водой.
– Документы давай, – протянула к ней руку Иман, требуя паспорт.
– Зачем?
Ева замерла, чувствуя, как сердце опускается в пятки.
Если сейчас, они заберут у неё паспорт или же поймут что он фальшивый, то это действительно станет для неё концом.
Теперь уже настоящим…
