– Они отходят к северным холмам, – хриплым голосом проговорил лейтенант и тут же почувствовал, как крупная рука первого помощника канцлера Илторианской Империи сгребла в кулак его мундир и с силой притянула к себе. Невзирая на тяжёлое ранение в живот, силы и не думали покидать первого помощника.
– Кто… Кто это был? – прошипел он, приоткрыв бледные губы. Прожигающий взгляд воспалённых глаз заставил молодого командира небольшого гарнизона, размещённого на отдалённой планете Курсо, занервничать. Ходили слухи о вспыльчивом характере первого помощника канцлера и его скорых расправах над неугодными. – Это уртонийцы или дилториане?
– Мои бойцы утверждают, что это… люди, – растерянно ответил лейтенант и тут же почувствовал, как рука первого помощника канцлера разжалась, отпустив его мундир. Молодой офицер выровнялся и на всякий случай отступил на пару шагов от гравитационных носилок. – Мы потеряли шестнадцать солдат…, если не считать вашу личную охрану.
Лейтенант посмотрел в сторону северных холмов, откуда начали доноситься раскаты взрывов и грохот тяжёлого оружия. Подошедший сержант встревоженно посмотрел на помощника канцлера, перевел взгляд на лейтенанта и, пригладив шестипалой рукой жиденькую бородку, глухо заговорил:
– Вторая пехотная рота вступила в бой, – сержант вновь глянул на помощника, вокруг которого крутились два медика, пытавшиеся остановить кровотечение из рваной раны живота. Ранение было сложным и помощника канцлера уговаривали отправиться в госпиталь, но тот отказался, распорядившись, чтобы ему немедленно добыли пленных. – Нам пока не удаётся прижать их к холмам. Надо дождаться седьмой механизированной, тогда с техникой мы сможем…
– Мне плевать на потери! – задыхаясь, прокричал первый помощник канцлера, пытаясь приподняться на носилках, но хмурый медик придержал его за плечи, и вернул в горизонтальное положение. – Это жалкая раса людишек посмела на меня напасть… Лейтенант, любыми способами добудьте мне доказательства…
Глаза помощника канцлера закатились, и он потерял сознание. Лейтенант шумно выдохнул и махнул рукой медикам, чтобы те забирали раненого. Повернувшись к сержанту, офицер приказал:
– Завтра первый помощник канцлера Пирттоу покинет планету, и военная комиссия начнёт разбираться, как могло произойти, что отряд диверсантов едва не убил его здесь, – лейтенант понизил голос. – Я не собираюсь отвечать ещё и за ощутимые потери. Что могут сделать обычные пехотинцы против искусственных созданий землян, запрограммированных на уничтожение противника. Им некуда деться с планеты…
Лейтенант в очередной раз запнулся. Его взгляд устремился на шаттл, окутанный пламенем, заходивший на посадку. Зашипев, он сжал шестипалые кулаки.
– Только не это! – лейтенант повернулся к сержанту и крикнул: – Немедленно сообщи в центр, что на орбите находится вражеский корабль.
Дальнейшие события понеслись вскачь. Любой ценой не дать шаттлу взлететь. Теперь, чтобы сохранить свой пост, ему потребуются любые доказательства: оборудование, оружие, тела диверсантов. Будет большой удачей, если у них получится захватить пленного. Но кроме отчётов о стремительно растущих потерях, лейтенант ничего не получил. Под массированным огнём, извергая пламя двигателей, шаттл начал быстро удаляться, и вскоре командир гарнизона получил короткое сообщение на свой коммуникатор, поставившее на его карьере жирную точку: «Потери – шестьдесят три, тела противника не обнаружены».
Ким пришёл в себя от грохота маршевых двигателей старого тарторианского десантного бота, лёжа на холодном решётчатом полу. Справа от него находились рюкзаки, сваленные в кучу, оборудование и… тела погибших солдат его отряда. Всего в метре от него располагалась голова капрала РО-2317/В, смотревшего на Кима застывшими глазами. В груди убитого виднелась большая рана, оставленная явно тяжёлой плазменной винтовкой.
Ким попытался приподняться, но сразу рухнул обратно, пронзённый ужасной болью. Стиснув зубы, он старался вновь не потерять сознание. Последнее, что он помнил, как илторианская пехота перешла в наступление. Один за другим падали его бойцы. Отступая к шаттлу и волоча за собой раненого капрала, Ким получил два попадания лазерной винтовки. Первый луч ударил в живот, но пластинчатая броня скафандра выдержала атаку, больно обдав жаром. Второй красный луч впился в левое плечо точно между бронированными пластинами. От внезапной боли Ким потерял сознание ещё до падения на поверхность планеты. Сейчас, очнувшись в шаттле, он не мог понять, почему его спасли. Ким относился к искусственникам, созданным в лабораториях инкубаторских станций. По негласным правилам Земной Федерации искусственно созданных бойцов не сохраняли. Если не выполнил задание, а к тому же получил серьёзное ранение – ты списанный материал. Изменить это не могли ни сотни успешных боевых операций за спиной, ни идеально выполненные боевые задачи. Не смог выполнить очередное задание, – твоё место в утилизационной камере.
Осторожно, чтобы не потревожить пульсирующее болью плечо, Ким повернул голову налево. Вдоль борта сидели десять солдат в чёрных, хорошо бронированных скафандрах с гвардейскими нашивками. Эти войска состояли только из чистокровных людей, выношенных и рождённых женщинами. Киму было уже за тридцать, и его карьера штурмовика подходила к завершению. Ещё год-два и его ждёт охрана тюрем или добывающих колоний. На его лице появилась кривая улыбка. Он понимал, что после провала сегодняшней операции, у его отряда не будет даже этого времени.
– Ты смотри, он ещё и улыбается, – злобно прошипел один из гвардейцев и грубо пнул Кима в плечо. От наплыва боли моментально потемнело в глазах, стиснутые зубы заныли, прося ослабить хватку.
– Стор, оставь его в покое, – расслышал Ким голос, принадлежавший лейтенанту Энтони Морану. Гвардейская рота лейтенанта отвечала за безопасность майора Байрона, курировавшего операцией по устранению первого помощника канцлера Илторианской Империи. – ИМ-9874/А не виноват, что удача была на стороне противника.
ИМ-9874/А… Этот номер был выдан Киму в лаборатории станции и выгравирован на затылке. Кимом он назвал себя сам и оповестил об этом братьев по оружию. Искусственникам запрещалось иметь имена, но тайно они всё-таки давали их друг другу. Если бы об этом стало известно, их бы тут же отправили на коррекцию сознания или списали.
