Перелет из Европы дался мне относительно легко. Естественно, не обошлось без болтанки в районе кольца Койпера, между Марсом и Юпитером. Помог не заметить трудности перелета просмотр жизне-блога, выбранного мной еще на станции спутника. Вернее, то было несколько видео-жизней. Первой по предложенному списку посмотрел про Егора Летова, российского поэта двухсотлетней давности. Он жил в период зарождения блогинга, но к удивлению, собственных отснятых им видео сохранилось до наших дней крайне мало. Основную часть представленного в видео-жизни материала составляли ролики его почитателей, отснятые уже после смерти автора. Вишенкой на торте стал художественный фильм по биографии поэта. Люблю я смотреть ретрофильмы. Не дополненные виртуальной реальностью, порой даже без объемной картинки, они выглядят ожившей детской книжкой со сказками. Наверное, поэтому наши предки снимали по примитивным сценариям. Начало кинематографа, им простительно. Фильм «Летов: спасибо что помер» я не досмотрел. Популярный в начале двадцать первого века актер натужно вживался в образ поэта, прискорбно накидывая себе на лицо фекалии. Отличная метафора от режиссера, но игре актера Петрова я не поверил.
В иллюминаторе космического челнока «Федерация-200» моргнула Луна. Успел прочитать на ее серебристом боку рекламу газированного напитка, размашисто выставленного на десятки километров пустынной поверхности спутника.
Пролетающий мимо космический мусор слегка встряхнул наш лайнер, и я подумал, что так сама природа протестует против просмотра подобного отечественного кино.
Не помню, каким чудным калейдоскопом безделицы я занимался далее, но в космопорт Земли «Восточный» имени В. В. Путина» я прибыл весьма уставшим. В навершие горы неприятностей поместная бюрократия накинула очередную проблему. На Земле нынче намечается важное мероприятие. И человек-космопорт имеет некоторое отношение к зарождению традиции такового общественного деяния в начале двадцать первого века.
Космопорт встретил нас пасмурной погодой, характерной для этой части Земли в период, когда Солнце проходит сектор три по-Юпитериански, а по-Земному – осени.
Теперь мне предстояло выдвинуться на соседнюю площадку и пересесть на самолёт до Омска, аэропорта имени Егора Летова. Меня поражала черта землян, оставлять технологические атавизмы. Например, существование аэропортов. Ещё бы конюшни с почтовыми перекладными на станциях сохранили. Что мешало челноку с Европы сразу приземлиться в нужном мне городе или капсулу со мной десантировать туда.
В нескольких километрах от точки приземления располагался региональный аэропорт имени Рития Огозина, ближайшего соратника и сателлита правителя, чьими усилиями была построена многострадальная дверь к звёздам. Добраться до него несложно. Я спустился к подземным путям, в России отчего-то именуемых «метро», а остальным миром понятно называемые «Loop Transportation», погрузился в герметичную капсулу и прямиком по вакуумному пространству отправился в воздушную гавань.
Мое путешествие в Омск было не самым приятным. Честно признаюсь, жить на спутнике мега планеты и совершать каждодневные космические путешествия к астероидам не так страшно, как летать на машинах, обслуживаемых корпорациями Объединенных Российских Территорий.
Не спрашивайте меня, как так случилось что главный Звездный порт Земли находится в государстве, по своему техническому уровню не дотягивающему способности поднимать машины на расстояние нескольких тысяч метров. Руководство России традиционно нацелено на глобальные программы, видит свет впереди лет на сто, но при этом мало заботится о хлебе насущном. Не принято у русских думать о том, что под ногами. Это часть менталитета, кстати, тот самый уголок загадочной русской души, что запечатлен в стихах Егора Летова:
Это наш Химический дом
Для печальных жителей земли…1
Местный народ не воспринимал материальное бытие как конечную стадию развития жизни, их сущности требуют расширения вне пространства. Думаю, таковая особенность позволила выходцам северных земель первыми выбраться в космос. Им тесно на планете. Они не видят ценности в материальном благополучии, они как никто другой аскетично принимают тленность нашего мира и ждут перерождения, при этом думая о вечном, о бесконечном, о покорении космических далей.
Погрузился в свое полетное место на старинном однокрылом самолете и, пристегивая ремни безопасности, принялся напевать песенку:
А я откинул лыжи в вонючей канаве,
А встал и снова на небосводе солнце.2
По соседству со мной уселась пожилая женщина с растрёпанной прической. Она недоверчиво посмотрела на меня, услышав неземной диалект русского языка. По отсутствию у нее стандартной для межпланетарного путешественника большой ручной клади, смею предположить, как она живет и работает где-то рядом (по галактическим меркам). Надеюсь, ее скепсис относительно моего соседства заключается в недоверии космическим туристам, нежели к песням, что я свищу себе под нос. В противном случае, перелет лишится возможной приятной беседы. Признаюсь, путешествуя в одиночной капсуле межпланетарного челнока, я планировал земной перелет провести в беседе с живым человеком. Соскучился я по общению не с электронными мозгами.
Недоверие местных к прилетевшим с иных планет объяснимо. Причина кроется в полвека назад утихнувшей борьбе за отделение Марсианской колоний от Земного протектората, а также прочие экономические аспекты. Стоит напомнить соседке, Европа продолжает оставаться колонией Объединенных Российских Территорий, а я имею планетарный паспорт галактического образца.
За двести лет после смерти Летова русская земля переменила свой строй. Здесь мало технических практиков, таких как я или мой друг на Европе, что поддерживает состояние сервера Алисы. Нет. Тут живут два рода людей: одни молятся – бесконечные монастыри и церкви, где восхваляют:
